Нимб над Мефистофелем - Лариса Соболева Страница 19

– Давайте-ка чуток разберемся, – заговорил Давид Панкратович, поглаживая усы. – Борис Михайлович был убит в три часа ночи. Ну, может, в пять-десять минут четвертого. Кроме няни, никто не слышал выстрела, а ведь револьвер громко стреляет.

– Я говорила, что слышала какой-то громкий звук, но не придала значения, – тихо поправила его Ирина.

– Мне кажется, выстрел слышали многие, – хмуро произнес молодой милиционер, а признаться не хотят.

– Какое это имеет значение? – спросил Федор Михайлович. – Ну, допустим, я тоже слышал и, как Ирина, не придал значения. Кому здесь стрелять?

– Значит, вы тоже не спали? – подхватил Давид Панкратович.

– Проснулся как раз от звука выстрела, – внес уточнение Федор Михайлович. – Подумал, померещилось.

– Кто еще не спал? – обвел глазами остальных Давид Панкратович. Ему ответили дружным молчанием. – И вы не слышали, Александр...

– Можно без отчества, – перебил его Саша. – Я привык к выстрелам, сплю под них крепко.

– Ну, хорошо. – Давид Панкратович скрестил руки на груди. – Мы все же надеялись, кто-нибудь из вас видел убийцу, да по каким-то причинам покрывает его. Тогда будем разбираться. Итак, накануне произошла ссора. Вы, – повернулся он к Ирине, – сказали мужу, что его дочь спит с мужчиной прямо в этом доме.

– Да, – потупилась Ирина, затем обвела вороватыми глазами домочадцев. – Лида сначала отрицала, когда же отец решил свозить ее к врачу, созналась во всем.

– Свят, свят... – перекрестилась нянька. – Лидка, правда, что ли? Ай, бесстыдница!

– А вы, – обратился седой милиционер к Федору Михайловичу, – поссорились с братом так, что возникла драка. Это правда?

Тот кинул в Ирину укоризненный взгляд и внес поправку:

– Сначала я ударил Ирину. После чего брат ударил меня. Вот и вся драка.

– А за что вы ударили ее?

– Она разрушила семью, из-за нее жена Бори умерла, а теперь... уж извини, Ира... теперь она изменила ему. Лидочка и Ваня случайно увидели ее в лесу с мужчиной. А я предупреждал Борю...

– Кстати, вы ухаживали за Ириной, – показал свою осведомленность Давид Панкратович.

– Не скрою, мне она нравилась. Но как только я узнал, что у нее с братом грязная связь, пробовал поговорить с ней. В ответ нарвался на хамство, тут-то у меня и открылись глаза.

– Стало быть, у вас были неприязненные отношения с новой женой брата, – констатировал Давид Панкратович. – А с братом?

– Терпимые. До того ужасного вечера.

– Ага, терпимые, а не хорошие, – подловил его молодой милиционер. – Кажется, ваш брат угрожал вам. Чем именно?

– От злости чего не наговоришь, – отмахнулся Федор Михайлович. – Мысль, что он рогоносец, его просто подкосила. Но это не значит, что он осуществил бы угрозы.

– А у вас чем закончилась ссора с мужем? – Милиционер остановил проницательный взгляд на Ирине.

– Да ничем особенным... – смутилась она.

– Неправда, – встряла Лидочка. – Папа ее побил. Мы с дядей слышали, как он ругался, грозился выставить ее голой на улицу и бил.

– И тебя, маленькую шлюшку, он из дома выгнал, – процедила Ирина.

– Значит, вы солгали мне, – уличил ее Давид Панкратович. – Вы не упали с лестницы, а вас избил муж.

– Ну и что? – вскипела Ирина. – Полагаете, о таких вещах приятно говорить посторонним людям?

– Мы расследуем убийство, – оборвал ее сыщик. – А вы солгали. И у вас был мотив убить мужа.

– Что?! – подхватилась Ирина. – Да как вы смеете?! Если хотите знать, то у Федора был мотив более существенный. И у Александра. Муж говорил, что обоих засадит за диверсию.

– За какую диверсию? – заинтересовался молодой милиционер.

– Вы не знаете, что такое диверсия? – язвительно произнесла молодая вдова. – У них по непонятным причинам разбился самолет. Винили Александра, который выпрыгнул из самолета, поэтому он уехал сюда, к нам на дачу, спрятался, пока не разберутся. А муж и Федор искали причины аварии, чтобы спасти Сашу.

– И между прочим, Ирина, – спокойно заговорил Федор Михайлович, хотя желваки на его скулах ходуном ходили, – причину мы нашли. Это была недоработка твоего мужа, который стал слишком заносчив и не слушал коллег. Поэтому он так нервничал. Твой поступок явился последней каплей, вот у него и сдали нервы.

– Ну и что? – пыхнула Ирина. – Нервы у него сдали, а не у меня. Да он постоянно в тот вечер повторял, что уничтожит вас обоих!

– А ведь у вас, Федор Михайлович, мотив действительно более существенный, чем у вдовы, – сказал молодой милиционер. – Как я понял, на работе у Бориса Михайловича не ладилось, причина была в нем. Чтобы обезопасить себя, он мог вину свалить на вас и на вас, Александр. Кстати, вы ведь воевали, с оружием умеете обращаться.

– Разумеется, умею, – нахмурился Саша.

– Бросьте эти ваши намеки! – взвился Федор Михайлович. – Саша не знал, где лежит револьвер.

– Но вы знали, – парировал молодой милициор. – Взяли оружие и дали ему. Его и ваше положение стало весьма опасным. А еще вашему другу грозило дополнительное наказание за совращение несовершеннолетней.

– Нет! – вскочила с места Лидочка. – Саша не убивал папу! И не совращал меня! Я сама с ним... сама...

– Ай, стыд-то какой, – запричитала нянька. – Ай, срамница...

– Девушка, остыньте! – прикрикнул на Лидочку молодой следователь. – Мотив – вещь упрямая. А алиби у мужчин нет.

– Ну и что? С таким же успехом можно и меня обвинить в убийстве папы, и Ваньку, и даже няньку...

– Свят, свят, свят, – закрестилась та.

– В ту ночь я была у Саши, мы спали с ним вместе! – выпалила раскрасневшаяся Лидочка. – И дядя не убивал. Не убивал, слышите? А она... – Лидочка повернула свирепое лицо к мачехе, – она могла убить. Я видела, как она выходила из комнаты.

– Что ты мелешь! – закричала Ирина. – Она лжет!

– Конечно, лгу так же, как и про то, что видела тебя с мужчиной в лесу, – парировала Лидочка. – Она изменяла папе, слышите? Он не мог этого стерпеть, потому что слишком много для нее сделал. Когда родителей Ирины арестовали, папа принял ее в свой дом, а она...

– Стоп, – поднял руку Давид Панкратович, затем обратился к Ирине. – Вы из комнаты выходили ночью?

– Ну, выходила, – призналась та, опасаясь, что ее еще кто-нибудь видел. – В туалет. Нельзя, что ли? Но выходила в два часа ночи. В два, а не в три!

– Заврались вы, гражданка, – покачал головой Давид Панкратович. – Приступим к обыску, авось найдем что-либо, какие-нибудь улики.

Пригласили из машины еще двоих милиционеров. Обыскивали весь дом – комнаты Саши, Федора Михайловича, Лидочки, Вани. Обыск длился так долго, что у всех наступило оцепенение, к тому же процесс был унизительным. Лидочка жалась к Ване, а тот почему-то дрожал. В комнате Ирины и Бориса Михайловича в чехле матраца обнаружили револьвер. Его аккуратно взял молодой милиционер, показал всем, спросил: