Ошибка Творца - Дарья Дезомбре Страница 19

Они стояли перед Анютиным, как два первоклассника, вызванные к директору школы. Пристыженные, глаза в пол. А полковник расхаживал по кабинету и монотонно их ругал. Именно монотонно, без огонька. Два дела, два будущих «висяка». Одно — убийство телеведущего, который, как выяснилось, сам был заказчиком по крайней мере четырех убийств. И второе — смерть молоденькой кинозвезды, чей муж в прошедшие выходные покончил с собой, перерезав себе вены в ванне и оставив записку, мол, сам виноват в ее гибели.

— Это не он, — тихо сказала Маша.

— Что? — Анютин навис над столом, поставив руки на кулаки.

— Это не он убил Алису. Он виноват, но косвенно, в смерти первой жены. В этом и признается.

— Тоже убийство? — нахмурился Анютин.

— Нет. Авария. Возможно, самоубийство.

— Вот видишь, — сел наконец в кресло Анютин. — Актриса, говоришь, погуливала. Плюс свела в могилу первую супругу. Так что был и мотив, и возможность. Выходит, сцена в ванной все объясняет. Алиби надо прошерстить — наверняка найдется дырочка нам на радость. И этот твой, — он кивнул Андрею, — Джорадзе. Связался с профессиональными убийцами, вовремя не заплатил или подставил слегонца, высветив на голубом экране, они же его и…

— Нет, — твердо сказал Андрей.

— Да вы что, сговорились, что ли? — вскочил опять Анютин.

— Убийца из кафе — высокий мужчина среднего возраста. А тот, кто напал на меня у гаражей, был отлично тренирован, скорее всего, молод и — с маленьким размером ноги. То есть небольшого роста. — Андрей проигнорировал возмущенный Машин взгляд: ему таки пришлось признаться в рискованной экспедиции — выдал огромный синяк на плечах.

— Та-а-ак, — протянул Анютин. — Значит, спорить мы не будем. И с сегодняшнего дня, ребятки, ваш приоритет — блестящий ученый, изрубленный в ночь на понедельник у себя дома. Золотые мозги, перекупленные обратно у Штатов за большие деньги, чтобы поднимать целину нашей науки. Я уже пообещал журналистам центральных каналов, что мы бросим на расследование лучшие силы. А лучшие силы у нас это кто?

Маша и Андрей насупленно молчали.

— Это, как я раньше думал, Каравай с Яковлевым в тесной связке. Интеллектуалка и практик. Хотя сейчас мне это уже сомнительно. Поэтому дело Джорадзе передать Камышову. Актрису — закрыли. И всю энергию направили в генетическое русло.

Анютин перевел взгляд с упрямого Машиного лица на такое же — Андреево.

— Мне бы хотелось все-таки… — начала она, но Анютин с такой силой стукнул пухлой ладонью по столешнице, что не то, что Маша Андрей вздрогнул.

— Отставить! — прикрикнул он, но, увидев Машино бледное лицо, добавил уже спокойнее: — Начальство бьет копытом. Мое начальство. Мне по темечку. Так что вперед — и с песней.

* * *

— «Профессор Шварц, доктор биологических наук, — читал ей в машине Андрей с планшета, — ученый с мировым именем в области эмбриональной генетики. Родился в семье врачей, русских немцев, член Лондонского королевского общества, Национальной академии наук США, Королевской академии наук Нидерландов, ну, тут еще на пять строчек. Автор статей…» Так, здесь я вообще ничего не понимаю. «Работал в Институте экспериментальной биологии, с 96-го года жил и работал в Стэнфордском университете, в 2011 году по приглашению правительства Российской Федерации возглавил Генный институт им. Вавилова». — Он повернулся к Маше: — Совсем, кстати, недалеко от нашей дачки. Обратно в Москву уже не возвращаемся, учти!

Маша грустно улыбнулась, не отрывая взгляда от дороги. История с Рудовским, то ли признавшимся, то ли нет в преступлении, которого он, скорее всего, не совершал, не отпускала. Дело тут, конечно, было и в чувстве вины: а если бы она не рассказала ему про инцидент с ложной беременностью? Ведь ни одной из женщин уже не было в живых. Могла ли она получить от него нужную информацию, не «сдавая» Алису? И сама себе ответила — вряд ли. История грязная, неприятная. Это уже даже не два любовника, с которыми она совмещала своего мужа, это — опосредованное убийство, если учесть, что девушка знала и про бездетность первой жены, и про ее депрессию.

— Хватит, — произнес над ее ухом Андрей. — Хватит себя шпынять. Я вот тоже — опозорился. И ничего — живу пока. Это опыт, детка, — подмигнул он ей. — Все равно тащим по несколько дел одновременно. Что-то само бежит вперед, что-то надо волоком волочь, что-то…

— Что-то оставить до лучших времен? — хмыкнула она.

— Я не говорю, что оставляю, — нахмурился Андрей. — Я только пытаюсь тебе заметить, что нельзя быть идеальной всюду, и да, иногда смена деятельности помогает. Даже если это смена расследования одного убийства на другое…

Маша ничего не сказала — они подъехали к дому Шварца, вокруг которого уже припарковались штук пять казенных машин. Высокие ворота были отделены от улицы и пришедших полюбопытствовать полосатой лентой.

Тем временем от небольшой группы зевак отделился мужчина лет семидесяти, загорелый, несмотря на начало дачного сезона, лицо в глубоких морщинах, а по виду — типичный дачник: сандалии на серый носок, серые же штаны и хлопчатобумажная рубашка с короткими рукавами. Он бросил взгляд на двоих, выходящих из машины. У русоволосой высокой девушки лицо сосредоточенное и грустное. Парень вылез на секунду позже и не отрывал от девушки глаз — он был чуть пониже ее ростом и с виду попроще. Дачник не сразу понял, что парочка — а по взгляду, которым смотрел парень на девушку, стало ясно, это все ж таки парочка, — тоже из полиции. Они показали корочки полицейскому на входе и прошли внутрь — и дачник вздохнул. Он чувствовал: ему надо заявить о том, что он видел прошлой ночью на дороге, но самому подходить к полицейским было как-то боязно. В конце концов, пожал он мысленно плечами, они здесь не последний день. Вот рассосется толпа, и он, возможно, наберется смелости рассказать то, что знает… И, приняв это решение, мужчина отправился по поселковой дороге на станцию.