Над темной площадью - Хью Уолпол Страница 19

Уже на улице, когда мы проходили мимо Деда Мороза, я ощутил, как заметно похолодало за последние полчаса.

Снег шел с тихим упрямством, зарядив надолго. Он щекотал лицо голубиными крыльями и нежно касался рук, точно даруя ласку, одному мне предназначенную.

Подмораживало, и все многоцветие площади и сооружений вокруг нее обозначилось резче. Рекламные огни за пеленой падающего снега плясали еще лихорадочнее. Края тротуаров и карнизы домов окаймлял тонким слоем белый пушок. В сумеречном свете окраска домов и поверхностей крыш приобрела бархатную глубину. Час, когда пещеры, распахнувшись, выпускают на волю своих обитателей, давно прошел, и теперь арена кишела существами, которые в предвкушении ночных сражений замерли в боевых стойках. Их ожидали поединки, и причем самые что ни на есть разнообразные: дуэли между мужчинами и женщинами, стычки женщин с соперницами; драки собак с крысами, битвы слонов с пауками, схватки удавов с носорогами. Можно было наблюдать, как они дружно направляются к специально отведенным для этих целей площадкам. А вокруг уже все примолкло, готовое к созерцанию предстоящего боя.

И я… я тоже должен был предстать во всеоружии перед лицом врага, вершившего моей судьбой. Однако в те минуты у меня была совсем иная забота, казавшаяся мне чрезвычайно важной, — я хотел оградить Хенча от беды. Я видел, что нервы у него на пределе, и понимал, что разговор с Пенджли, после того как Хенч столько раз заранее готовился к нему и остро его переживал, может кончиться разгулом неуправляемых эмоций в духе дешевой мелодрамы. И между прочим, мои опасения вскоре отчасти подтвердились.

Мы проходили мимо ресторана «Омнибус». Вдруг из его дверей появились трое молодых, празднично одетых людей. Они куда-то спешили, оживленно, громко разговаривали, смеялись. Судя по всему, для них это была прелюдия к развеселой вечеринке и они уже настроились на соответствующий лад.

Юноши вырвались гурьбой из вертящихся дверей, взяли друг друга под руки, устремились вперед (заметим, что цилиндры у них были надвинуты на глаза) и — налетели прямо на нас.

— Прости, старина, — крикнул кто-то из них.

Отпрянув назад и дрожа от негодования, Хенч накинулся на них.

— Вы что, не видите, куда идете? — крикнул он своим смешным, срывающимся голоском, похожим на завывание дудочки. — Считаете, что это прилично, не глядя…

Но они уже были далеко от него, на середине площади, эти удалые, веселые гладиаторы; заняв свои места, они уже салютовали императору и многочисленной публике и рвались в бой с любым, кто посмел бы бросить им вызов.

Я взял его за руку.

— Брось, Хенч, — сказал я ему, — они просто чуть-чуть навеселе.

Хенча трясло. Его страх слегка передавался и мне. В те мгновения площадь, казалось, была сплошь заполнена свирепыми существами в ослепительно сверкающих доспехах, всерьез вознамерившимися не пропускать нас вперед. Я держал Хенча за руку. Внезапно меня охватило чувство симпатии и нежности к нему.

— Все хорошо, Хенч, — уговаривал я его, как ребенка, — все хорошо.

Я повел его по улице, и мы благополучно добрались до нужного нам дома.

Поднимаясь по темной кривой лестнице, Хенч говорил мне:

— Понимаете, Ган, для меня это очень, очень важно, да, в самом деле. Я хочу сказать, что для меня увидеть опять Осмунда и Буллера — это все равно как вернуться в прежние времена… Правда, не в очень-то приятные…

Но на полпути вверх по лестнице, там, где я подкараулил навострившего свои уши Пенджли, Хенч остановился и схватил меня за руку.

— Послушайте, Ган, — затянул он, — если вы не возражаете, я дальше не пойду. Мне как-то не по себе сегодня. А если я увижу Пенджли, кто знает, что я могу ему наговорить или наделать. Просто не знаю. Хочу сказать, что я не в состоянии владеть собой и не могу за себя ручаться. Правда, не могу.

Я успокоил его как мог, заверив, что никто не собирается причинять Пенджли никакого вреда. (Хотя, между прочим, в этом я совсем не был уверен.) Просто неплохо было бы для него встретиться со старыми друзьями, сказал я. К тому же он сам дал слово Осмунду повидаться с ним. Хенч послушался, и минуту спустя мы уже звонили в колокольчик у двери квартиры Осмунда.

Дверь открыл Буллер. Мне показалось, что оба они были рады встрече.

— Здравствуй, Чарли.

— Привет, Перси. Входите. Ну как ты?

Мы вошли. Буллер провел Хенча в гостиную, а сам вернулся ко мне в прихожую. Я в это время вешал свое пальто. Он тихо сказал мне:

— Ган, погодите-ка минутку.

Я задержался, чтобы выслушать, что мне скажет Буллер. Он сообщил, что Осмунда нет дома, он пошел провожать жену куда-то, где она должна была остаться… Дело в том, что Осмунд очень волновался и не хотел, чтобы она встретилась здесь с Пенджли.

— Это дело мужское, — помню, говорил мне Буллер, — мы тут обойдемся без женщин.

Кроме того, Осмунд не хотел, чтобы Хенч до его возвращения столкнулся с Пенджли. Поэтому он, Буллер, должен был, взяв с собой Хенча, уйти с ним на полчаса из дому и где-нибудь «пропустить стаканчик».

Так обстояли дела, когда мы с Хенчем пришли. Словом, я оказался в самой гуще событий, то есть влип окончательно. Они убедились в том, что я их друг, но стану ли я помогать им и дальше? Может, останусь в квартире Осмунда и встречу Пенджли, когда тот придет? Чтобы он не сбежал.

— Не хотелось бы его вспугнуть, — заметил Чарли Буллер, — тем более что он сам соизволил попросить нас об этой встрече.

— Послушайте, Чарли, — сказал я ему тогда, — но кое-что мне определенно хотелось бы знать. Что вы и Осмунд собираетесь сделать с Пенджли?

— Ничего, — ответил Буллер, — ничего такого особенного. Поговорим с ним немного, вот и все.

Он стоял чуть расставив крепкие ноги и по привычке втягивал щеки, будто сосал через воображаемую соломинку коктейль. Потом усмехнулся и, приблизившись, положил мне руку на плечо.

— Да вы и сами не прочь взглянуть на него, так ведь? — спросил он.