Рыльце в пушку - Марина Серова Страница 19

Белова посмущалась немного, заметив мой проницательный взгляд и понимающую усмешку, но продолжила:

— Вообще-то дневником ту тетрадку назвать трудно. Скорее просто записи всех важных событий, вроде ежедневника. Олегу, наверное, было трудно сразу понять, что люди говорят и делают, поэтому записывал все, чтобы потом обдумать, — ядовито заметила девушка.

Так вот, значит, о каком дневнике говорили Ксения с Олегом. Необходимо срочно его найти, пока за меня это не сделал кто-нибудь более расторопный.

— Ирина, а где этот дневник может находиться?

Девушка придала своему и без того загадочному лицу выражение невероятной таинственности и почти прошептала:

— Он находится в очень надежном месте…

Кажется, Белова старательно меня к чему-то подводила.

— И ты знаешь, где? — послушно спросила я, как бы идя у нее на поводу. Либо Ирочка блефует, либо ей известно гораздо больше, чем мне.

— Он у меня, — с ложной скромностью, еле скрывая восторг от всего происходящего, выдала девушка.

Меня словно ледяной водой окатили. Ничего себе поворот! А я-то думала, что мы всего-навсего мило побеседуем о достоинствах и недостатках Олега. Пока я сидела ошарашенная, пытаясь найти подходящие слова, чтобы выманить злополучный дневник у Ирины, она торжественно молчала. Наконец ко мне возвратился дар речи:

— Послушай, а как он у тебя оказался?

Белова не была готова к этому вопросу и замялась. Ей, наверное, не хотелось выглядеть воровкой.

— Ну-у… А это очень важно? Какая разница, главное, что он у меня… — но тут она заметила мой проницательный взгляд и раскололась: — Можно сказать… если тебя это так интересует… да, я его украла. Так получилось: взяла почитать и не вернула. Я бы обязательно положила его на место, если бы мы с Олегом не расстались. Полина хранила дневник в своем ящике у нас в агентстве. Кажется, она заметила пропажу, но Олегу ничего, естественно, не сказала, тогда бы он ее сразу бросил.

Да-а-а… По внешности Ирины не скажешь, что она страдает клептоманией, с виду — очень порядочная девушка. Но у всех свой скелет в шкафу, никуда от этого не денешься, так устроен мир. Вывод напрашивался один — Ирина не только пыталась узнать как можно больше о Никифорове, но и копалась в «грязном белье» его отношений с Полиной.

— Мы с тобой, надеюсь, друг друга поймем. Сколько ты хочешь за эту тетрадь?

Ирина засмущалась в который раз. Неужели в модельном агентстве не учат некоторым азам актерского мастерства? Передо мной сейчас сидела школьница, которая не выучила урока, и учитель отчитывает ее перед всем классом. Заметив ее колебания, я добавила:

— Ничего особенного, не волнуйся, все останется только между нами. Мне огласка ни к чему, тебе, как я понимаю, тоже. Дневник ведь тебе уже не нужен? А в расследовании моего дела он очень поможет. Так что это не больше чем выгодная сделка.

В конце концов Ирина успокоилась и с вызовом посмотрела мне прямо в глаза:

— Да не нужны мне твои деньги! Я просто хочу, чтобы этому гаду было так же плохо, как мне.

Хм, а она, похоже, до сих пор переживает разрыв. Но Ирина даже не представляет, как плохо может быть Никифорову, если дневник попадет в руки сотрудников правоохранительных органов. Лучше ей этого не знать, а то передумает еще…

— Так, значит, мы все-таки сможем договориться? — я хотела побыстрее довести дело до конца — мне не терпелось проникнуть в события, происходившие в жизни Никифорова.

Я неторопливо, стараясь не подать виду, что крайне заинтересована, стала доедать обед.

— Понравилось? — кивнув на стол, спросила Ирина таким непринужденным тоном, как будто мы только что обсуждали, скажем, новинки моды. Умеет девушка перевести разговор на другую тему, ничего не скажешь.

— Угу, — кивнула я, отправляя в рот последний кусочек. — Надо будет сюда как-нибудь еще наведаться.

Ирина мило улыбалась, глядя, как я прикуриваю сигарету. А я про себя подумала: непонятно, что творится сейчас в ее очаровательной головке, но девушка явно довольна таким поворотом событий и упивается собственной изобретательностью, предвкушая сладкий вкус мести. Долго она ждала момента, чтобы исподтишка нанести удар своему обидчику. Правильно говорят, что месть хороша в холодном виде.

Я докурила, и мы вышли на улицу.

— Запиши мой номер телефона, — предложила я. У меня возникло ощущение, что Ирина уже забыла все, о чем мы договаривались. Но, посмотрев на Белову внимательнее, убедилась: это только видимость. Значит, она все-таки умеет владеть собой, когда надо.

— Не надо, у меня уже есть, — сказала Ирина.

«Справки наводила обо мне, — подумала я. — Осторожная девчонка».

— Когда же мы созвонимся? — я надеялась, что Ирина не изменит своего решения, а то все они, модели, такие взбалмошные, семь пятниц у них на неделе.

— Я позвоню в ближайшее время, — с чувством собственной значимости гордо произнесла Ирина на прощание.

«Только бы она не вздумала держать меня на крючке», — подумала я, садясь в свою «ласточку». Надо срочно посоветоваться с «косточками».

Достав мешочек, я кинула двенадцатигранники на переднее сиденье рядом с собой. Волей судьбы мне было предначертано: «31+12+20». А это означало: «Разве то, что человек может узнать, — именно то, что он должен узнать? Не будьте чрезмерно любопытны». Ну вот, меня обвинили в чрезмерном любопытстве. И что же, я не должна читать дневник, что ли? Ну уж нет, от удовольствия разоблачить Олега мне будет трудно отказаться, даже если окажусь не права в том, что он замешан и в убийстве. Почему бы мне не узнать, какие аферы проводил Никифоров в свое время?

Остается ждать милости от Ирины Беловой. Не хватало только, чтобы эта фифочка на самом деле решила мной немного поуправлять, поиграть на моих и без того расшатанных нервах. Но месть Тани Ивановой во много раз страшнее чьей-либо, не считая разве что итальянской мафии.

Из раздумий меня вывел звонок сотового. Это был Дмитрий Александрович. Стыдно признаться, но я совсем забыла о его существовании, каюсь.

— Танечка, ну куда же ты пропала? Я места себе не нахожу. В этом доме все словно с ума сошли. Ходят из угла в угол, огрызаются друг на друга, — голос клиента был далеким и встревоженным.

Ну вот, я тут пытаюсь всеми силами достичь почти невозможного, а он, бедненький, страдает от недостатка внимания. И теперь я должна все бросить и мчаться сломя голову утешать взрослого человека. Стоп, Татьяна, что это ты разошлась? Ильину ведь тоже тяжело.

— Кто ходит из угла в угол? — попытавшись придать своему голосу как можно более дружелюбную интонацию, процедила я сквозь зубы.

— Да все. Ксения сама не своя, глаза на мокром месте. Я и не думал, что смерть Полины так на ней отразится.

«Сомневаюсь, что дело в Полине. Она небось Никифорова с кем-нибудь застукала, или он к ней охладел, вот и вся причина ее терзаний», — саркастически заметила я про себя.