Секс лучше шоколада - Карен Робардс Страница 19

Только дойдя до гаража, Джули сообразила, что ей не на чем ехать. Вся ее жизнь катится к чертям по ледяной горке, а у нее даже машины нет. Стиснув зубы, она повернулась на каблуках, снова вошла в дом и вызвала такси.

Как это похоже на Сила – забыть, что ей нужна машина, чтобы добраться до работы. Вернее, ему наплевать. Сид всегда думал только о себе, но до недавних пор она этого не замечала, потому что до недавних пор она сама тоже думала только о Сиде.

Все, больше этого не будет. Пора вспомнить о себе.

Что бы ни случилось, она встретит судьбу достойно, лицом к лицу. Будет высоко держать голову и улыбаться.

Но, очевидно, ей не удалось убедительно изобразить улыбку, потому что, когда Джули прошла через вращающиеся двери из стали и стекла в свой магазин и попала в безупречно белый демонстрационный зал, Мередит Хейни, одна из двух ее помощниц, отвернулась от вешалки с парадными конкурсными нарядами, чтобы поздороваться, да так и застыла с открытым ртом, не произнеся традиционное приветствие.

– Что случилось? – воскликнула Мередит, уронив сверкающее голубое платье, которое собиралась перевесить.

Невысокая, бойкая, светловолосая двадцатичетырехлетняя Мередит была бывшей мисс округа Мэрион.

Джули поняла, что бесполезно делать вид, будто ничего не случилось. И лучше назвать самую очевидную причину.

– Прошлой ночью у меня украли машину, – сказала Джули и направилась в свой элегантно обставленный кабинет. Через плечо она добавила:

– Который час? Десять тридцать уже есть?

– «Ягуар»? – продолжила расспросы Мередит. – Господи, какой ужас! Тебе угрожали оружием? Или…

– Машина была украдена из гаража.

Джули сунула сумку из светлой соломки – непривычно легкую, потому что в ней почти ничего не было, – под стол и выдвинула верхний левый ящик. Вот оно то, что ей нужно. Лежит на своем месте. Там, где она его спрятала на всякий случай.

– Господи, какой ужас! – повторила Мередит. Она остановилась в дверях и уставилась на Джули округлившимися от ужаса глазами. – Тебе плохо?

– Да, мне плохо. Мне очень плохо. – На этот раз она говорила чистую правду. – Все готово к встрече? И где Эмбер?

Эмбер О'Доннелл, двадцатилетняя брюнетка, бывшая мисс Ангел Красоты, была второй помощницей Джули. Джули заговорила о ней только для того, чтобы избавиться от Мередит. Ей надо было на две минуты остаться наедине с собой и принять свою «дозу». Это возродило бы ее к жизни.

– Она позвонила и предупредила, что немного задержится. У нее проблемы с машиной. – Мередит усмехнулась. – Конечно, не такие, как у тебя. У нее шина спустила. А к десяти тридцати все готово. На всякий случай напоминаю: это Карлин Скуабб.

Карлин Скуабб. Ну, конечно. День, начавшийся скверно, с каждой минутой становился все хуже и хуже. Теперь уж ей точно нужно поскорее избавиться от Мередит.

– Почему бы тебе… – начала Джули, но ее прервал звон колокольчика, возвестивший о том, что кто-то вошел в магазин.

– Наверное, это Карлин, – сказала Мередит.

Голос у нее был такой же похоронный, как настроение у Джули.

Мередит ушла, и Джули наконец-то осталась одна. Она выхватила из ящика шоколадный батончик «Херши», развернула, отломила дольку и сунула ее в рот. Пока шоколад таял, обволакивая язык, она закрыла глаза. Все последнее время ей не случалось быть ближе к понятию «экстаз», чем в эту минуту.

– Джули Энн Уильямс, ты ешь сладости?

Возмущенный голос матери заставил Джули открыть глаза. Она виновато вздрогнула, глядя на пышнотелую матрону с волосами цвета самородной меди, стоявшую в дверях. Потом она сглотнула.

– Да, мама, ем, – ответила она и демонстративно сунула в рот еще одну дольку.

Они с матерью были совершенно не похожи друг на друга внешне, даже если не считать рыжих волос, а их никак нельзя было учитывать, потому что они были крашеные. У Дикси Клей (такую фамилию она теперь носила) была тяжелая челюсть, не такие правильные, как у дочери, черты, ее искусно подведенные глаза были зеленовато-карими. «Джули, – всегда отмечала ее мать с печальным вздохом, – пошла в отца, а Майк Уильямс при всех своих недостатках был, бесспорно, красивым мужчиной».

– «На языке тает, на бедрах нарастает».

– Мама, у меня с бедрами все нормально.

– Вот видишь, ты меня поняла, – торжествующе заметила Дикси.

– Мама, не надо.

– Бедра у тебя были другого размера, когда ты выиграла титул.

– Это было восемь лет назад! – напомнила Джули.

– Значит, теперь ты собираешься превратиться в толстуху? Ты только взгляни на меня. Немного здесь, немного там – и раз! – на мне уже сорок восьмой размер.

Джули прекрасно знала, что на самом деле у матери пятьдесят второй размер одежды, но промолчала. Дикси Клей лгала по любому поводу: и про свой вес, и про возраст, и про то, сколько раз она была замужем. Это не имело значения. Удовольствие от съеденного шоколада пропало, и Джули почувствовала укол совести. Ее мать, черт бы ее побрал, была права. Цена «шоколадной зависимости» была непозволительно высока, особенно для женщины, которой, судя по всему, вскоре предстояло стать одинокой. Джули незаметно задвинула ящик и подняла глаза на мать.

– Ты чего-то хотела?

– Я слыхала, у тебя украли машину.

Дикси вошла в кабинет и остановилась у стола, положив обе руки с покрытыми ярко-оранжевым лаком ногтями на черную блестящую столешницу и навалившись на нее всем своим весом. Она окинула Джули критическим взором, и та приготовилась к выговору за свое простое белое льняное платье: ее мать предпочитала яркие цвета. За минувшие годы многое изменилось, но только не представления Дикси о моде. Ее одежда всегда была крикливой и броской, как и сама Дикси. В этот день на ней были плотно облегающие, с разрезом внизу белые брючки капри, просторная шелковая блуза, белая с оранжево-пурпурным рисунком, и белые туфли без задников на высоких каблуках. Ее облик дополняли высоко взбитые пламенно-рыжие волосы, усеянные бриллиантами солнцезащитные очки, свисающие с шеи на толстой золотой цепи, а также серьги из стекляруса, напоминавшие многоярусные канделябры и достававшие ей до плеч. Неудивительно, что на нее оборачивались на улице.

Она всегда была такой. С малых лет Джули помнила, как люди пялятся на ее мать. Дикси никогда не была красавицей в традиционном смысле слова и первая это признавала, но было в ней что-то такое, привлекавшее всеобщее внимание.

Сид говорил, что ее мать вульгарна. «Вот еще одна причина для расставания с Сидом», – сердито подумала Джули.

– Прошлой ночью, – сухо подтвердила она вслух.

Слава богу, оправдываться за платье не придется. Ей очень хотелось выложить матери все начистоту, но это было все равно, что выпустить джинна из бутылки, а потом попытаться загнать его обратно. Дикси придет в ужас и начнет перебирать до умопомрачения все последствия, потом позвонит Бекки и поделится своими соображениями с ней, а в результате, поскольку понятия о такте и сдержанности были ей органически чужды, попытается устроить скандал Сиду.