Стокгольмский синдром - Яна Розова Страница 19

Ближайшие выходные Злата вместе с Русланом пожертвовала на то, чтобы освободить квартиру тети Зои от вещей. В дом своего детства Злата вошла не моргнув глазом. Будто и не случилась здесь много лет назад страшная трагедия, будто не ожидала она двойника своего мертвого мужа возле подъезда этого дома всего с полмесяца назад.

К моменту смерти тетя Зоя совершенно потеряла интерес к жизни, что радикально отразилось на состоянии ее жилья. В детстве Злате приходилось заглядывать к соседке, и она до сих пор помнила запах оладий, чистую клеенку на кухонном столе, кипенно-белые занавеси на окнах.

Теперь интерьер выглядел иначе: ободранные обои, затоптанный пол, почерневший потолок, будто в квартире имелась печь, которую топили по-черному, битые стекла в серванте, исцарапанная полировка мебели, просиженные диваны. А самым ужасным был запах, сменивший сладкий аромат оладий: смесь старости, злобы, безумия, безнадежности и тоски — вот чем пахло теперь у тети Зои.

Выбрасывать тут нужно было все.

Проработав в двух комнатах около трех часов, Злата и Руслан вынесли из квартиры четыре десятка полных мешков барахла и три большие коробки с тем же содержимым.

После этого Руслан сказал, что больше не может ни видеть, ни нюхать все это, поэтому он идет на балкон курить.

Злата в усталости села на трехногий стул возле секретера в комнате Романа. Секретер она еще не открывала.

Вздохнула, решив, что надо скорее заканчивать то, что начато, и, подцепив пальцами слегка перекошенную дверцу, опустила ее. Секретер был почти пуст, если не считать трех битых чашек, инструментов — кусачек, плоскогубцев, напильника, а также старых журналов и коробки из-под мужских туфель сорок третьего размера.

Злата вытащила эту коробку на столешницу и сняла крышку. В коробке оказались пожухлые фотографии Ромки, его класса, школы, его друзей и родителей. Фото были такие старые, что Роман на них еще выглядел человеком.

Под фотографиями в коробке были свалены разные мелочи: фигурные открывалки для бутылок, старые монетки, значки, булавки, сломанные дешевые украшения и прочая ерунда.

Равнодушно глянув на это добро, Злата заметила нечто знакомое. Это были мужские часы «Слава» в позолоченном корпусе. Перевернув их, она разглядела гравировку: «Дорогому внуку в день шестнадцатилетия от дедушки Миши». Невольно она улыбнулась.

Дедушка Миша был уютным старичком, папиным папой, которого они навещали в Рязани почти каждое лето. Когда Олегу исполнилось шестнадцать, дед и подарил внуку эти часы. Олежка любил дедушку Мишу, поэтому носил часы не снимая. Механизм вскоре сломался, вспомнила Злата, причем так, что починить его было невозможно, но Олег все равно не снимал их. Злата хорошо помнила эти часы на запястье брата, а вот после его смерти она ни разу их не видела.

— Почему ты смотришь на эти часы с таким лицом? — удивился Руслан, возвращаясь в комнату.

Злата подняла на него свои удивительные, широко расставленные глаза.

— Никто никогда не думал, что убийцей Олега мог быть алкоголик Роман? — спросил Руслан, выслушав короткий рассказ Златы о часах брата. — Он ведь жил в соседней с вами квартире. И откуда у него эти часы?

Он протянул раскрытую ладонь, и Злата, глядя на обсуждаемый ими предмет с опасливым выражением, положила в нее часы.

— Все сразу же на него и подумали, — сказала она. — Милиционеры долго с ним разбирались, даже увезли его к себе — арестовали, или, как это правильно сказать… задержали по подозрению. И я…

— Что?

— И мне показалось, что я его узнала в том человеке, что напал на меня и убил Олежку. Мать Ромки потом ругалась с моей матерью, меня сукой называла. Говорила, что Ромку менты пытали, добивались от него признания. Но он не признался, и все. Его дружки сказали, что он был с ними за городом. А улик против него не нашли.

— Но эти часы… — Руслан вертел их в руках. — Как они сюда попали?

Недоумение на лице Златы было единственным ответом на его вопрос.