Черная мадонна - Дж. Р. Лэнкфорд Страница 19

– Нет, не знал. Наверно, я не слишком точно изложил свои пожелания продавцу книжного магазина. Мой заказ включал книги на тему религии, но я не уточнял, какой именно. Придется поговорить с ними еще раз.

– Боюсь, – произнесла Мэгги тоном, в котором угадывалось чувство собственного превосходства, – что уже поздно. Слишком поздно. Тебе известно, что среди книг была «Гита»?

– Какая «Гита»?

– Какая-то «Бхага».

– «Бхагавад-гита», может быть?

– Да, точно. Она самая.

– И в чем проблема? Джессу не повредит знать…

– Иудаизм его больше не интересует, Феликс. Его не интересует христианство. Мой сын интересуется Кришной, хотя несет в себе гены Иисуса Христа.

– Это не так. Не несет.

Оба как по команде замолчали. Феликс дошел до фонтана на юго-восточном углу Грэмерси-парка, где жирафы работы скульптора Грегга Уайатта танцевали вокруг улыбающегося солнца и луны. Феликс мог поклясться, что слышит в трубке дыхание Мэгги. До него донесся смех малыша, гуляющего по парку вместе с матерью. Время настало. Сейчас или никогда.

– Мэгги, я знаю, кто отец Джесса.

– Я тоже, – мгновенно отозвалась Мэгги.

– Джесс – клон Макса Сегра.

– Кого?

– Макс – еврейский ученый, которого я включил в исследовательскую группу. Перед тем как я обрезал нити, он голой рукой прикасался к плащанице, а накануне вечером поранил палец. У Джесса типично семитские черты лица потому, что он клон Макса.

– Но это же курам на смех! – возмутилась Мэгги. – С какой стати кому-то разрешили голыми руками прикасаться к плащанице?

– Сотни людей прикасались к ней. Она никогда не находилась в абсолютно стерильной среде.

– Но ты сказал…

– Мэгги, нейтрофилы из ран Иисуса не могли сохраниться до наших дней.

– Но тогда ты считал совсем иначе! Ты говорил, что энергия Воскресения Христова сохранила Его кровь!

– Это было благое пожелание. Я совершил ошибку. Ужасную ошибку. Я попросил отца Бартоло отыскать фотографии, и вот к чему это привело. Макс порезанным, кровоточащим пальцем прикоснулся к волокнам.

– На тот момент, Феликс, ты настолько уверился в подлинности ДНК, что был готов поставить под удар мою жизнь и жизнь твоей сестры! Сэм умер из-за того, что ты был уверен в ДНК, Феликс! Сэм умер!

– Разве не благодаря Сэму мы узнали правду? Разве не так, Мэгги?

– Нет, Феликс. Не так. – Ему показалось, что женщина вот-вот расплачется. – Нет, не нужно этих объяснений! Ты нужен Джессу! Ему нужно, чтобы ты верил в него, чтобы ты помог ему выполнить его божественную миссию!

Феликс прислонился спиной к ограде и посмотрел на коринфские колонны у входа в особняк, носивший имя Грэмерси. Особняк был построен в 1883 году, и одним из его жильцов некогда был знаменитый актер Джеймс Кэгни.

– Хорошо, давай раз и навсегда решим этот вопрос, – снова заговорила Мэгги. – Приезжай и сделай анализ ДНК!

Увы, Феликс не мог этого сделать. После того дня, когда он публично опозорился на пресс-конференции, Макс просто перестал отвечать на его телефонные звонки. Он ни за что не согласится на анализ ДНК, даже если Феликс будет слезно умолять его об этом.

– Мне очень жаль, но это невозможно, – ответил он.

– Подожди! О чем мы говорим? Нам не нужно никаких анализов, Феликс. Мы все и так знаем. Я знаю, и ты знаешь. Доказательством служит мое тело. Ведь, Феликс, хотя я и родила ребенка, я осталась девственницей! Ты не можешь этого не знать! Ты сам осматривал меня в ту ночь, когда мы улетали в Италию!

Феликс вспомнил ту ночь в Центральном парке, когда родился Джесс. Тогда, в темноте, в состоянии, близком к беспамятству из-за страха за жизнь Мэгги, он посчитал, что ее девственность осталась нетронутой. Нелепейшее предположение, но какое-то время он искренне в него верил.

– Ничего не могу сказать. Ты была вся в крови, Мэгги, у меня же не было с собой нужных инструментов. Да и вообще, салон самолета – это не смотровой кабинет больницы. Если все так, как ты говоришь, этому наверняка есть физиологические объяснения. После родовой травмы вульва и вагинальный канал могли зажить сами собой. Впрочем, если бы ты позволила мне еще раз осмотреть тебя, то…

– Нет, спасибо, не надо! Я уже при помощи зеркала сама себя осмотрела. В любом случае… – Мэгги расплакалась. – У тебя всегда найдутся отговорки и твои заумные медицинские термины!

– Прошу тебя, Мэгги, успокойся!..

– Ты предаешь Джесса, а не меня! Впрочем, здесь нечему удивляться. Я его мать. Я сама со всем справлюсь. Я сейчас позвоню отцу Бартоло. На тебя рассчитывать не приходится, но на него я могу положиться. Надеяться на то, что Джесс – Иисус. Я обязана сказать Джессу, кто он такой, прежде чем он собьется с пути истинного и начнет верить в Кришну!

– Ты этого не сделаешь.

– Не разговаривай со мной так, будто я по-прежнему твоя прислуга! Кто бы ни был отцом Джесса, я его мать! Я его мать, и мне решать, что делать!..

– Хватит, Мэгги! Или ты забыла, что есть человек, который хочет убить Джесса? Он непременно сделает это, если узнает, что мальчик жив. Неужели ты хочешь, чтобы все наши усилия по сохранению тайны пошли прахом?

– Ты думаешь, я забыла? – зарыдала Мэгги. – Разве такое забудешь? Можно подумать, я не понимаю, что нам нужно проявлять осторожность. Но мы должны спокойно, без всякой спешки объяснить Джессу, что ему нельзя никому рассказывать о себе. Кто знает, как он отреагирует, когда узнает правду? Вдруг он сорвется, или расскажет еще кому-нибудь и тем самым поставит себя под удар. Мы…

– Мэгги, прекрати!

Феликс закрыл глаза. Ему было стыдно. Он испортил жизнь не только себе, но и собственной сестре и Мэгги, и на долгие годы обрек их на страдания. А ведь ему полагалось стать их защитником. Франческа вынуждена вести такую же жизнь, что и он, и Мэгги, судя по всему, измучилась настолько, что оказалась на грани отчаяния.

При мысли о том, что он собирается сейчас сказать, Феликс почувствовал себя последним ничтожеством. Увы, выбора у него не было:

– Тебе просто очень тяжело, потому что ты одна несешь груз ответственности за Джесса. Он очень одарен, и ему необходимо учиться. А еще ему нужно общество сверстников. Учитывая его способности к иностранным языкам, мальчику следует как можно больше читать, гораздо больше, чем сейчас. Я приготовил… кое-какие брошюры и собираюсь выслать их вам в самое ближайшее время. Можно будет поговорить, когда я приеду к вам в следующий раз.

– Какие брошюры? О чем они? – моментально насторожилась Мэгги.

– Я думал, как бы получше это сделать. Пожалуйста, выслушай меня всего минуту. Это… эти брошюры имеют благую цель… Я хочу сказать… в общем, в них идет речь о хороших школах-интернатах.