Ярость богов - Елена Чалова Страница 19

Она, Мири, будет держать в руках камень, который является не только историческим артефактом, но и шедевром, эксклюзивным творением. И где же радость и предвкушение предстоящего события?

Мири поскользнулась, схватилась рукой за ледяную водосточную трубу, зашипев от боли, отдернула пальцы, потеряла нить размышлений и огляделась. Она с удивлением обнаружила, что совершенно не понимает, где находится. По обе стороны неширокой и безлюдной улицы тянулись одинаковые невзрачные дома. Судя по невысокой этажности, застройка пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого века. В ближайшем дворе торчат гаражи; напротив, словно остов обглоданного хищниками кита, высится странное металлическое сооружение. Не сразу Мири сообразила, что это «лазалка» на детской площадке, сваренная из труб и порядком облезлая.

Часы показывали два часа дня, но Мири показалось, что вокруг сгущаются зимние сумерки. С серого низкого и совершенно непроглядного неба сеялась ледяная крупа; пронизывающий ветер горстями швырял ее в лицо. Мири подняла воротник модной короткой курточки, сунула руки в тонких перчатках в карманы и стала оглядываться. Впереди, на углу, тускло мерцали огоньки на вывеске убогого магазинчика. Она поспешила к нему, надеясь спросить дорогу и просто перевести дух. Господи, да что это я, удивлялась девушка, все ускоряя шаг. Ведь это практически центр Москвы. Она свернула, не доходя до Белорусского вокзала и, наверное, оказалась где-то в районе Тишинской площади. В целом все понятно, но так холодно и страшно, как бывает, только если заблудиться в незнакомом и опасном месте. Что-то яркое мелькнуло на углу, ледяные снежинки вспыхнули в свете фар автомобиля. О, какое облегчение – поймать машину и попросить подбросить хоть до ближайшего метро! Ярко-красный автомобиль двигался медленно, что немудрено в такую погоду. Осторожный водитель – это хорошо… и вдруг в мозгу девушки мелькнула совершенно параноидальная мысль: человек за рулем ищет кого-то. Машина двигается, прижимаясь брюхом к асфальту; мощный мотор работает почти бесшумно; хищный блеск хромированных деталей – как оскал влажных зубов.

Мири опомнилась, когда, рванув на себя дверь, влетела в теплое и пахучее нутро магазинчика. Продавщица, замотанная в шерстяной платок, шумно прихлебывала из большой кружки что-то горячее. В углу притулились два липких столика на высоких ножках и за одним из них двое молчаливых людей с плоскими восточными лицами ели лапшу из дымившихся паром пластиковых лоточков.

Взглянув на бледное испуганное личико девушки, которая тяжело дышала, замерев у двери, продавщица забеспокоилась:

– Эй, ты чего?

– Я… – замерзла, – выдохнула Мири, прислушиваясь к происходящему снаружи. – И заблудилась в переулках. Можно мне чаю, горячего.

– Да ради бога, – тетка отставила кружку в сторону, протянула Мири пластиковый стаканчик, бросила туда чайный пакетик и залила кипятком из большого электрического чайника.

– Метет на улице-то? – спросила она.

– Да… ужасно, – покосившись в сторону трапезничающих работяг, Мири осталась у прилавка. – Спасибо. Сколько с меня?

Мири расплатилась и принялась осторожно отхлебывать горячий и невкусный чай.

– Скажите, как побыстрее добраться до метро? – спросила она.

Метро оказалось не так уж далеко; снег почти улегся; по улице грохотал воняющий дизелем грузовик. Мири спешила ко входу в подземку и сама себе удивлялась: вот напридумывала ужасов каких-то. Москва – город, конечно, контрастный, но скорее всего дело в нервах. Слишком долго думала она о чертовом камне. И словно его кроваво-красный отблеск упал на самые обычные вещи и сделал их страшными. Так нельзя. Мири постояла пару минут на улице, подышала холодным воздухом, а потом бодро зацокала каблучками вниз по ступенькам.

Нырнув в метро и парясь в его пахучей тесноте, она в сто какой-то раз раздумывала: не купить ли машину? Одна в салоне, пахнуть будет любимыми духами… И всякие типы не станут пялиться. Она поймала в стекле напротив отражение какого-то дядьки – тот смутился и отвел глаза. «Впрочем, когда перестанут пялиться, пора будет подтяжки делать и думать о пенсии», – решила девушка. Она надвинула капюшон на голову и покрепче прижала к себе сумку. – «Может, это паранойя? Но почему-то я сегодня весь день чувствую, что на меня кто-то смотрит», – думала она. И этот ужас в переулке, когда ей показалось, что ее ищут…

Уже десантировавшись на своей остановке из метро, Мири вспомнила, что есть дома нечего, а очень хочется. Так, тут должен быть ресторанчик… точно, вон напротив. Ох нет, тут же была кофейня… а теперь – хинкальня. Название для русского уха как-то не очень. Ты забыла, что, мягко говоря, не совсем русская, напомнила себе девушка. И в Лондоне я с удовольствием хожу в индийский ресторанчик напротив своего дома. Там такие пирожки обалденные! Может, и тут окажется съедобно? Она решила рискнуть и, перебежав дорогу в неположенном месте, нырнула в украшенную восточными узорами дверь.

Через сорок минут Мири вытерла перепачканные маслом губы и поняла, что сейчас просто треснет. Овощи в салате были свежими, а плов – выше всяких похвал. Пахнет тут, конечно, чадно… на вентиляции сэкономили, да и курят в зале… Все хорошо не бывает. Потом она вспомнила о Серже, который трудится над ее ширмой и вполне мог забыть поесть. Подозвав официантку, Мири спросила:

– Скажите, а можно мне заказать с собой?

– Конечно! У нас многие берут. Тут как-то барашка на свадьбу делали…

– Мне не надо барашка, что вы… мой друг – вегетарианец.

– Больной? – сочувственно спросила официантка.

– Нет, почему же, – растерялась Мири. – Просто он не ест мяса… Не нравится оно ему.

– Самса есть с курятиной!

– А совсем-совсем без мяса? Только овощи? Ну, яйца или сыр можно…

Девушка задумчиво покрутила в руках блокнот, потом ее смуглое лицо озарилось улыбкой (которая казалась еще ярче из-за подсветки золотых зубов).

– А идите в кухню и спросите дядю Ахмета. Он вам скажет, что есть для вашего друга.

Мири двинулась в указанном направлении и, открыв дверь в углу зала, оказалась в чадной кухне. Здесь запах мяса и специй стоял такой, что слезились глаза. «Все, – подумала девушка, – одежду всю сразу от входа в стиральную машинку. Я сейчас вся пропитаюсь этими запахами и буду благоухать, как восточный базар».

– Дэвушка, что надо?

Перед Мири оказался разбойничьей внешности мужик. Черная с сединой борода, полные губы, маленькие глазки, на бритой голове чудом держится маленькая белая мусульманская шапочка. Вокруг бедер повязан фартук в веселенький цветочек. В здоровенной волосатой лапе он сжимал неприятно окрашенный чем-то темным нож.

– А-а я… – Мири попятилась.

– А? – мужик наступал на нее, грозно хмуря брови.

– Дядя Ахмет! – из двери выскочила та самая официантка и что-то быстро залопотала на своем языке.

Бородач мгновенно расплылся в улыбке и теперь уже не был так неприятно похож на полевого командира, вышедшего на тропу войны.