Последний билет в рай - Марина Серова Страница 19

* * *

Павел позвонил на другой день, утром. Благо часов до одиннадцати он был свободен, объявил, что едет ко мне, рассказать, как прошло вчерашнее ограбление мадам Курочкиной. Я включила кофеварку и достала из стола пачку печенья и батон хлеба, а из холодильника – сыр. Сделаю бутерброды, поговорим с адвокатом, заодно и позавтракаем.

Он поставил свою машину во дворе и прошел в дом. Сел к столу и как-то загадочно посмотрел на меня.

– Хвались, – сказала я, предчувствуя интересный рассказ, налила Павлу чашку кофе и придвинула тарелку с бутербродами.

– Итак, мы с ребятами – а это, как ты знаешь, бывшие уголовники, которых мне когда-то довелось защищать в суде, – спрятались в кустах и стали наблюдать за Курочкиной. Фелиза твоя – с нами, естественно. Смотрим: Евдокия по мобильнику звонит…

– Это она мне звонила, но я свой телефон отключила, – вставила я.

– Так вот. Раз звонит, два, три… Я вижу: она уже начинает нервничать. Без четверти десять она двинулась к выходу из сквера. Очевидно, отчаявшись дождаться тебя, направилась домой. Мы подкараулили ее в темных кустах. Мои ребята – одного Болеслав зовут, у другого фамилия Лялин, так что я зову их Болек и Лелек, – так вот, они схватили Курочкину и быстро утащили ее в кусты. Фелиза подскочила к ней, как ненормальная, и давай молотить свою бывшую подругу руками, ногами, даже головой ее бодала. Та в крик! Болек ей по макушке кулаком разок треснул – а кулак у него размером с мою голову, – Курочкина и притухла. То ли сознание потеряла, то ли поняла, что для нее лучший вариант – это умолкнуть. Парни ее немножко помутузили, обшмонали, кошелек и мобильник забрали, золотишко поснимали. В общем, лежит наша Евдокия в кустах, побитая и обчищенная.

Ребята ушли, а я постоял невдалеке некоторое время, понаблюдал за нашей пострадавшей. Вскоре она встала и поплелась домой. А рано утром мне знакомый капитан звякнул: мол, поступило заявление от гражданки Курочкиной, ограбленной ночью в сквере. Кстати, о том, что у нее в сквере было назначено свидание, она разумно умолчала. Написала в заявлении, что просто шла домой, на нее напали, избили и ограбили. Естественно, указала, что среди нападавших была ее знакомая, Рустамова Фелиза. Так что, думаю, если милиция к ней еще не нагрянула, то сделает это в самое ближайшее время.

– Павел, а Фелиза не «расколется», как ты думаешь?

– Она что, идиотка, себе срок обеспечивать? Это же разбойное, до пяти лет! Неизвестно еще, какие у Курочкиной повреждения. Похоже, ее послали в трампункт, обследоваться.

– Значит, на работу она сегодня не выйдет, – заключила я.

– Вряд ли. Фелиза ее вчера несколько раз по физиономии приложила, причем вполне конкретно. И за волосы потаскала. И вообще, эта дамочка, Фелиза, оказалась такой драчливой и боевитой!

– Ничего-ничего, это как раз хорошо. Мадам Курочкина, я так считаю, получила по заслугам. В следующий раз пусть подумает, прежде чем ложные показания в суде давать и всяких подонков от тюрьмы отмазывать. Сейчас она на Фелизу ментам «накапает», а у той железное алиби – она вчера была в кафе «Русалочка». Это многие видели. Причем вела она себя так, что запомнил ее не только официант, – подмигнула я Павлу.

– Что, красиво отдыхала?

– Во всяком случае, заметно для окружающих. Ее «под занавес» охрана даже под руки из кафе вывела. И время совпадает до невозможности точно. Так что доказать причастность Фелизы к ограблению Евдокии весьма затруднительно.

Мы еще немного поговорили с Павлом, и вскоре он уехал: его ждали клиенты. А я убралась в кухне и поднялась к себе. Мне очень захотелось позвонить Ярцеву. Что-то давненько его не было слышно.

– Антон, это я. Как ты там, жив, чернорабочий умственного труда?

– Жив, к своему немалому удивлению. Работы невпроворот!.. Кстати, ведь я узнал насчет других детей бабушки убитого мальчика, Марии Кирилловны. Помнишь, ты меня просила? У нее действительно есть еще одна дочь. Зовут ее Инна, она живет отдельно, ей досталась по наследству квартира умершей не так давно родственницы. Это младшая сестра погибшей Аллы Арбениной.

– Ну, вот и хорошо. Значит, Марии Кирилловне есть какое-то утешение. Это все твои новости?

– Да ты подожди, Полин! Ты про эту Инну дослушай. Незадолго до того, как убили Артемку, Инна родила девочку.

– Так это же замечательно! Значит, у бабушки есть еще внучка?

– Есть-то есть, только вот родила Инна без мужа. Говорят, она пару лет встречалась с одним молодым человеком, проживавшим в ее квартире. Но, как только он узнал о намечавшемся ребенке, смазал лыжи и был таков! Так что молодая мама воспитывает дочку одна.

– Да, это, конечно, не очень весело… Но ничего! Главное, у Марии Кирилловны есть еще дочь, да еще и внучка. Так что семья, будем считать, существует.

– Эта Инна, как мне сказали, сейчас в больнице, ухаживает за Никитой, мужем своей сестры. Вернее, теперь уже за вдовцом. Мария Кирилловна от горя, говорят, совсем слегла.

– Она тоже в больнице?!

– Нет, она дома, взяла отпуск. Но соседки мне поведали, что чувствует она себя очень плохо. Одна тетка ходит к ней, навещает. А Инна переехала к матери и разрывается между маленьким ребенком, матерью и зятем.

– Бедная девушка!

– Ты что, не читала мою статью? Полина, я же писал об этом!

– Честно говоря, Антон, я в последние дни как-то отошла от всех событий в городе. Тут у меня такие дела!..

И я рассказала Ярцеву, как мы отомстили мадам Курочкиной. Он пришел в неописуемый восторг:

– Ну, вы, ребята, даете! Молодцы! Так этой твари и надо! Может, мне и о ней что-нибудь «эдакое» написать? Ославить ее на весь город!

– Думаю, она свое уже получила.

– А что теперь? Она будет продолжать жить и наслаждаться жизнью?

– Ну, уж нет! Теперь я буду донимать ее звонками, терроризировать так, что отравлю ей все ее существование! Скажу, например, что у меня есть доказательства, что она лжесвидетельствовала на суде. Пусть помучится! Таким это только на пользу.

– Ну, давай, Полин! А я, если что, всегда помогу, ты же знаешь.

Ярцев отключился, а я вдруг почувствовала, что очень хочу жареную картошку. Просто умираю, как хочу! Тем более что я так давно ее не ела. Я отправилась в кухню и принялась чистить картошку.

Ариша заглянул в кухню и потянул носом воздух:

– Полетт, неужели у нас будет настоящий обед?

– Подозреваю, что так.

– Наконец-то! А то эти полуфабрикаты мне так надоели!

Я с укоризной посмотрела на деда. Вообще-то, он редко ворчал по поводу того, что готовила я – в общепринятом смысле этого слова, – нечасто. В основном мы с дедом питались полуфабрикатами и бутербродами. Я давно сказала себе: долой кухонное рабство! И Ариша тогда даже со мной согласился. Правда, иногда он вздыхал по настоящей еде, приготовленной своими руками, а не разогретой в микроволновке. Сейчас Ариша довольно потирал руки в предвкушении жареной картошечки.