Человек в витрине - Хьелль Ола Даль Страница 19

— Ну кто бы мог подумать, — пробормотал Сквенке. — Кто бы мог подумать!

Гунарстранна словно очнулся:

— Что там такое?

Сквенке ответил:

— Вопрос в том, долго бы он еще протянул.

— Почему?

Сквенке ткнул пальцем:

— Вот.

— Ну и что?

— Почка поражена раком.

— Не вижу никакого рака.

— Да вот же, смотри! — Сквенке поднял что-то, похожее на изжеванный и выплюнутый апельсин кроваво-красного цвета. — Теперь видишь?

— Ну ладно, ладно. Но ведь он должен был что-то чувствовать, разве нет?

— Не знаю. Опухоли такого типа часто долго не дают о себе знать. Если я не ошибаюсь, метастазы уже пошли в легкие.

— Он умирал?

— Похоже на то.

— Но не догадывался, что умирает?

— Понятия не имею. У меня ведь нет его истории болезни. Поговори с его лечащим врачом, проконсультируйся с онкологами. Повторяю, подобные опухоли нередко обнаруживаются только при вскрытии.

Гунарстранна задумчиво кивнул.

— Что ты можешь сказать о ране? — спросил он после долгой паузы. — Под каким углом?

Сквенке изучил раневое отверстие, посмотрел на внутренние органы мертвеца.

— Судя по всему, его ударили снизу вверх под острым углом. Задето легкое. Пробиты жизненно важные кровеносные сосуды.

— Но рана только одна?

— Да… Единичная колотая рана, — повторил Сквенке, роясь в брюшной полости мертвеца.

Фрёлик отвернулся и посмотрел на Гунарстранну. Инспектор не сводил взгляда с рук Сквенке.

— Можешь сказать мне что-нибудь еще? — отрывисто спросил инспектор.

Сквенке поднял голову:

— Что, например?

— Да ладно, ничего! — Гунарстранна ожесточенно порылся в карманах.

— Здесь курить запрещено, — заметил Сквенке.

— А я что, курю? — раздраженно ответил инспектор, показывая, что у него в руках ничего нет.

Сквенке выпрямился и виновато улыбнулся:

— Извини. Итак… Должно быть, когда лезвие пронзило крупные кровеносные сосуды, кровь хлынула из него фонтаном… Но ты утверждаешь, что на месте преступления царила поразительная чистота.

Поэтому можно сделать вывод, что убитый рухнул прямо на пол. Но, судя по тому, что его одежда насквозь пропиталась кровью, одежда убийцы тоже должна быть в крови.

— Причина смерти?

— Девять к одному — колотая рана. Подожди пару часов; возможно, мне удастся выяснить что-нибудь еще.

— Время смерти?

Сквенке обернулся.

— Гунарстранна, смерть — это процесс. Жизнь — не цифровой механизм, который прекращает работать за секунду.

— Но ведь ты наверняка можешь хотя бы предположить, когда…

— Иногда мозг умирает, а в стенке желудка и в белых кровяных тельцах продолжается жизнь, — перебил его Сквенке.

— Скажи хотя бы приблизительно, когда его ударили и он упал на пол, — невозмутимо попросил инспектор.

— Для этого надо выяснить, какова была температура его тела, когда наши сотрудники приехали на место происшествия, и сравнить ее с температурой воздуха у окна. Затем нам нужно будет изучить содержимое желудка, выяснить, когда он ел в последний раз и из чего состояла его трапеза. Трудность в том, что помещение, в котором находился покойный, насквозь промерзло. Если температура мозга такая же, как и воздуха в помещении, измерения нам не очень помогут. Кроме того, трупное окоченение еще не прошло. Насколько я понял, вашим криминалистам пришлось изрядно повозиться с его конечностями, когда его вытаскивали из витрины. Можешь сказать, что он ел перед смертью?

— Стейк из оленины, — ответил Гунарстранна. — Вчера вечером, между половиной восьмого и десятью.

Сквенке, изучавший желудок мертвеца, поднял голову и кивнул:

— Совершенно верно, он ел стейк из оленины под соусом из лисичек. И запивал еду красным вином. По-моему, вино было испанское… риоха нового урожая. — Заметив, как изменился в лице Фрёлик, Сквенке ухмыльнулся. — Да я шучу! — Посерьезнев, он задумчиво сказал: — Повторяю, неизвестно, сколько градусов было в помещении, где его нашли. Неизвестность затрудняет нам жизнь.