Экстремист - Сергей Валяев Страница 19

— А третий? — я уж хотел заглотить уксусного винца, чтобы на время забыться от такой печальной реальности. — Тоже скис?

— На головушку.

— Не понял? — насторожился я.

На этот раз нам повезло. Третий некто Смирнов в минуту опасности повредился мозгами. Своими. Когда узнал о ревизии.

Занервничал и решил перепрятать свой миллион франклинов, добытый усердным трудом. А с ними финансовые документики очень конфиденциального свойства. И перепрятал. От большого ума. В днище газовой плиты. Не сказав об этом никому. Даже жене.

А дело, уточним, происходило в Рождественские денечки. И ночки. И пока супруг отбивался от назойливых ревизоров на работе, супруга решила сделать ему сюрприз — приготовить своему зайчику гусочку с яблоками. Гусочка попалась жирная, сочная, сладенькая; шкварчала на противне.

Затем случилась неприятность: из-под днища плиты повалил дым и языки пламени попытались лизнуть чистенькую кухоньку. Супруга — женщина решительная, забила огненного зверя ведрами с водой и недобрым словом, руководствуясь настольной книгой каждого неосторожного в быту гражданина «Энциклопедией экстремальных ситуаций» (автор — А.В.Гостюшин.)

Когда появилась возможность свободно дышать, супруга, женщина любопытная, обнаружила причину возгорания: на поддоне днища корчилась обугленно-мерзкая, серебрящаяся от жира гусочки масса. Не трудно догадаться, что все это ухнуло в мусоропровод, находящийся тут же, под хозяйской рукой. Порядок был наведен скоро; тем паче гусочка во всей этой жаркой катавасии не пострадала.

Дорогой супруг прибыл с опозданием, но чрезмерно довольный: ищейки были направлены по ложному следу, и появилась надежда, что за праздники можно будет «замылить» все грешки. В документиках.

Тут ещё любезная женушка приготовила сюрпризик позолоченно-хрустящего гусика. И бутылочку мадеры за пять тысяч немецких марок. Какое это счастье — теплый душистый домашний уют. Когда на улице (и не только) вьюжит поземка.

После обильного ужина, в результате коего от гусика остались одни известковые, пережеванные косточки, супруги возжелали друг дружку. Духовной близости с физическими упражнениями. Такое умопомрачение иногда находит на уважаемых людей. От мадеры. За пять тысяч дойчмарок.

И что же? Туда-сюда — не идет дело. Нюхнул Смирнов нижнюю, pardon, подмышку супруги и увял, как кактус в северных широтах нашей родины.

— Что такое, милый?

— Уф! Такое впечатление, милая, что ты пожар тушила?

— Ах да, родной, — признается тогда жена, пропахшая естественным угаром, так и так, случилось маленькое возгорание, когда гусика готовила. Куда же ты, любовь моя?

А любовь её, голый, как гусик, уже на кухонном полу елозит. На жирном поддоне. Будто на салазках. И орет нечеловеческим напевом:

— Где все-е-е?!.

— Что? — справедливо удивляется жена такому положению вещей. — Гусик? Мы же его скушали, гусик мой?

— Дур-р-ра! — позволил себе такую вольность.

И объяснил суть проблемы. Грубыми намеками. Такими грубыми, что супруга не поняла катастрофических последствий своего сюрприза. И, решив восстановить статус-кво, огрела бузилу сковородой. По самому незащищенному бухгалтерскому месту, где сходится дебет с кредитом. По голове. А она, как известно, самое аховое местечко у мошенников. После срамного.

Бухгалтер брыкнулся от удачного бейсбольного удара жены, а, когда вернулся домой из командировки по параллельному миру, то повел себя неадекватно.

То есть крыша у него съехала. От профилактической супружеской ласки. Взвившись с поддона, как ракета с космодрома Плесецк, несчастный вырвался на простор декабрьской ночи. Через окно. Абсолютно нагим, как младенец из материнской утробы. И галопом помчался по сугробам, вопя:

— Faer!!!

Только через час бойцам СОБРа, поднятым по тревоге, удалось выловить голого психа, который вовсю изображал зайчика у голубых елочек кремлевской стены.

Врачи дома печали имени красного профессора Кащенко долго ломали голову над проблемами пациента, жалобно требующего зеленых веточек и лимонов. Ну хорошо. Решили действовать по щадящей европейской методике академика Х.Крезигстона: дали больному елочную лапу и лимончик. И тот, вместо того, чтобы испытать радость и душевное успокоение, пришел в исступленную ярость — запулил лимоном в лоб главрачу, а лапу елки попытался использовать в качестве ерша. Для медперсональных задниц.

Чужая методика ни к черту не годилась. Для наших, для орясин. Пришлось вернуться к проверенному дедовскому методу — вломить в больной организм квадратно-гнездовым способом стекловидного тела и завернуть его в мокрые простыни, повесив затем на суточную растяжку. Вверх ногами. Чтобы мозговые извилины омылись свежей кровушкой.

Вот такая вот поучительная современная история. О том, что вечнозеленую импортную листву лучше хранить в холодильнике, замаскировав её под тушку мороженой дичи.

— Значит, Смирнов сбежал в дурдом, — резюмировал я. — А не закосил ли он?

— Как? — не понял генерал.

— Не симуляция ли?

— Не знаю, хлопчики, не знаю.

— А что ещё знаете? — начинал раздражаться я.

Ехать к черту на кулички, чтобы надыбить одного придурка? Маловато будет.

— Знаю, но не скажу, — завредничал наш собеседник. — Почему? Потому, что не пьешь. Вот… кацо… пппьет, значит, уважает. А ты?

— А он хлещет за троих, — пнул я друга в бок для более оживленного участия в беседе.

— Пппью, — согласился тот. — Батоно, пппрошу, скажи все. Как на духу. Лучше ж будет. Всем. И тебе тоже.

И генерал Самойлович сказал. Свое субъективное мнение. О народных рубликах, невесть куда замытаренных доблестной троицей. По его мнению, эта шайка делала следующий гамбит: укрывала от уплаты налогов суммы прибыли, и то, что должно было бы поступить в казну как налог «крутилось» в коммерческих банках. При обоюдной выгоде сторон. Именно в каких банках он, генерал, не знает. И знать не желает. Ему так спокойнее дадут помереть. В собственной постели. Хотя свою вину, как руководитель ведомства, он не отрицает: не углядел за подлыми. Не углядел.

И вот результат — справедливый государев пинок и благостный покой, иногда нарушаемый журналистской шатией-братией… И поникнул генерал головушкой: дожил старый хрыч до седин, а ума не нажил.

Я понял, что наш собеседник притомился от воспоминаний и самопальной самогонки. Ушел, так сказать, в виртуальный мир прекрасного прошлого. И нам пора возвращаться, только в мир настоящего.

Подхватив бурдюк, изображающий из себя человека, мы с Никитушкой понесли Хулио к машине. Наш друг хихикал, меся ногами горячий воздух. Кто-кто, а он вполне был доволен поездкой. Мало того, что увернулся от пыжа, но вместо оного заполучил такую хмельную компенсацию. Х-х-хорошо жить на свете, генацвале!