Язык ада - Пабло Де Сантис Страница 19

Гимар медленно спустился по лестнице, не глядя в нашу сторону, как бы не отдавая себе отчета, что находится в центре внимания.

— Скажите мне, Кун, по какому критерию вы отбирали этих людей? Это конгресс депрессивных маньяков?

— Она тоже самоубийца?

— На этот раз нет никаких сомнений. — Комиссар посмотрел на участников конгресса, одни из которых расселись в креслах, другие оставались за длинным столом. — Кто-нибудь разговаривал с ней сегодня?

Никто.

— Итальянка была знакома с тем человеком, который уже умер? Они не могли договориться о совместном самоубийстве?

Анна, с покрасневшими глазами, ответила:

— Они не были любовниками, если вы спрашиваете об этом. Они были едва знакомы.

Гимар повернулся к нам спиной и вступил в беседу с Рауачем. Я подошел к ним.

— Я не знаю, что происходит, комиссар, но если речь идет об эпидемии или пакте самоубийц, у меня есть еще один кандидат.

Я рассказал о странном поведении Зуньиги.

Гимар спросил Куна, существовала ли какая-нибудь причина для близких контактов этой троицы.

— Они жили в разных странах и занимались разными проблемами; но их объединял интерес к теме искусственных языков. Поэтому в первый же день они создали рабочую группу.

— Еще кто-нибудь в нее входил?

— Нет, только они. Они заседали часами.

Рауач отправился за Зуньигой в его номер. Вернулся через пару минут.

— Его там нет. Комната убрана, такое впечатление, что он сегодня туда вообще не заходил.

Дверь отеля открылась, и ледяной шквал ворвался в фойе. Вошла Химена, одетая в желтый плащ, натянутый на голову.

— Я увидела автомобиль комиссара; как он проехал мимо моего дома. Есть какие-то новости?

Она достала из кармана записную книжку, пострадавшую от ливня, чернила расплылись в голубые пятна. Я рассказал ей о том, что случилось. Я говорил почти шепотом, мы все говорили почти шепотом, как будто боялись кого-то разбудить.

Комиссар перебил все эти перешептывания. Он говорил очень громко, почти кричал.

— Рауач, пусть принесут все фонари, которые у вас есть. Мне наплевать на ливень, каждый должен оказывать помощь следствию.

— А что будем делать? — спросила Химена.

— Искать Зуньигу.

Химена достала из сумки вспышку и прикрепила ее к камере. Рауач и консьерж вернулись с фонарями и запасными батарейками. Я подошел самым первым и нашел фонарь, который был исправен; остальные, кажется, были в основном сломаны.

Анна сидела в кресле, устремив взгляд в пустоту. Она не могла подняться, уже сейчас она была далеко-далеко отсюда.

Я же не мог противиться — несмотря на трагедию — тяге к приключениям, словно я был еще бойскаутом в своем первом лагере.

Гроза уже выдохлась, шел монотонный дождь, неприятный, но не все же невечный. Я надел на голову капюшон. Ночь была очень темной, горели только пять или шесть фонарей, двигавшихся вдоль фундамента недостроенного крыла гостиницы. Половина фонарей оказалась неисправной, они быстро тускнели и гасли. Васкес выключил свой и швырнул батарейки в грязь.

Рядом со мной появился Гимар.

— Здесь и так слишком много народа. Почему бы вам не поискать на пляже?

Чтобы добраться до пляжа, мне надо было пройти мимо дверей отеля. Увидев меня, Химена последовала за мной. Она держала в руках тяжелую фотокамеру. Я не стал ее прогонять: пусть идет. Я начал насвистывать старую песенку.

— Дай мне твой фонарь, — сказала она.

Я отрицательно покачал головой. Ни за какие сокровища мира я бы не отказался от своей игрушки.

Рядом с маяком берег круто поворачивал, так что гостиница скрылась из виду. Перед нами простиралась затемненная поверхность пляжа. Я наступил на водоросли, мои ноги по щиколотку погрузились в пенистое месиво.

— Скорее всего он утонул. Он шел по воде, и его утащили волны. Он всплывет через три дня, вверх лицом, покусанный рыбами, с синюшной кожей и пустыми глазницами.

Химена даже замедлила шаги, испуганная своими собственными словами. Я обогнал ее. Компания мне была не нужна. Я сейчас пребывал в далекой яви своих сновидений — приключений, сценарий которых можно найти в старых книгах. Пляж, ночь, гроза. Но это также могла быть пустыня, сельва, затерянный остров. Место не играло роли, важно было идти в ночи, продвигаясь вперед, навстречу неведомой опасности, сгорая от любопытства, не скрывая боязни и крепко сжимая фонарь.

Я направил луч вперед и вдруг высветил человека, погруженного в воду.