Стервятники - Олег Петров Страница 19

ВОЗОК на колдобинах подпрыгивает, да пружинит мягко. А и не пружинил бы - невелика беда! Усмехается Василий Иванович в усы. М-да-с, ловко тогда с чертежиком вышло. Да и, собственно, этот Демид в накладе не остался. При его тогдашнем положении такие свалившиеся с неба деньжищи. Осел-таки мужичонка в Иркутске. И на конюшню с радостью пошел. Бертеньев как-то сказывал, что в домишке за Ангарой обустроился младший Демин, и бабенка у него какая-то появилась, и горькую без продуха не хлещет. В меру употребляет. А денежки кромчит.

Усмехается Василий Иванович. А чего не усмехаться, когда так всё сладилось. Выдал он таки этому мужичонке вторую тысячу! Заработал Демидка Демин, заработал! И больше бы ему отвалил Василий Иванович, но для лопуха и полученное - богатство ого-го! Богатище!!

Летом тыща восемьсот девяносто восьмого, прибыла в Аршан солидная экспедиция Кузнецова. Сам и возглавил. До Аршана в возке, а далее - молодость вспомнил, на кобылу взгромоздился. По крайней мере, по чертежику выходило, что на лошадях до самого места можно добраться.

Так и вышло. Прошли Тункинской долиной до устья Шумака. Вскорости наткнулись на те самые пещеры, которые обозначил Демин-старший на своем чертежике подковками с точками в середке.

Однако опосля одна заморочка вышла: получалось, по чертежику, что искать деминское блюдце-озерцо надо, через Китой на левый берег не переправляясь. Но все дальнейшие ориентиры, начерченные Деминым, никак на правом берегу не обнаруживались.

И так, и эдак крутили перенесенный на бумагу чертеж, сверяли с оригиналом на потемневшей замусоленной коже. Что-то не шло. Почти неделя прошла в бесплодных поисках.

Сидел вечером у костра Василий Иванович, вновь уставившись в закорючки чертежика и военную карту. На ней, как на грех, совершенно непрорисованными эти места были, так - общие абрисы, скорее всего, перенесенные с какой-то более ранней карты, а может, и с монгольских свитков, позаимствованных картографической экспедицией у приграничного богдыхана.

Снова достал из планшета деминский кожаный лоскут и мощную лупу в бронзовой оправе. Так-с, здесь Китой поворачивает на юг, а дальше - крутая осыпь, скала. Были там третьего дня - никаких и намеков на водопады. А вот это затертое пятнышко, как раз на этом самом повороте. Что это? Или просто помарка, плешина на коже от ветхости и времени, а если.

- Минька! Подь-ка сюда! - позвал Кузнецов помощника, недоучившегося студента столичного Горного института, невесть как очутившегося в Иркутске года два назад. В разночинцев, мать его за ногу, играл! Помнится, поначалу упрятал его на прииск, а то бы господа из охранного отделения утартали туда, куда Макар телят не гонял.

Нескладный, долговязый Минька в круглых очках с дужками- ремешками, завязанными на затылке, что, впрочем, и не было заметно из-за пышной и неопрятной шевелюры, выскочил в освещенный костром круг, подсел к хозяину, по-городскому поддергивая просторные брезентовые штаны, выпущенные поверх сапог.

- Слышь, Миня, - нескладность «разночинца» постоянно умиляла Василия Ивановича, собственных детей не имевшего. - А глянь-ка, дружок, вот на это пятнышко. Как думаешь, дефект или чего-то на чертежике затерто?

Минька внимательно вгляделся в свиток, сдвинув очки на лоб, еще раз поводил по пятнышку лупой. Задумался, потом потянулся к топографической карте.

- Я вам вот что, Василий Иванович скажу. - протянул он в раздумье, уставившись в карту, а потом на чертежик. - Тут, конешно, кто его знает. Вроде бы. А может и просто пятно.

- Вроде. Может. Чево замычал-то, етить тя в дугу?! - выругался, не сдержавшись, Василий Иванович.

Минька и ухом не повел, погруженный в изучение чертежа и карты: то сложит рядом рисунки, по руслу Китоя, сличая, то вновь пристально вглядывается в кожаный лоскут, то карту перевернет.

- А посмотрите-ка сюда, Василий Иванович! - вдруг встрепенулся Минька, прижав большим пальцем свиток с чертежом к карте.

- Чево тут смотреть, грамотей! - усмехнулся Кузнецов с ехидцей. - Карту-то, умник, оборотной стороной держишь, да еще задрал на огонь!

- Так в этом-то и вся соль, Василий Иванович! На просвет и смотрите! Видите? Нет, вы видите!..

- Ну-ка, ну-ка, - потянулся Кузнецов, поправляя пенсне. - И что, что?

- А вот, от пятнышка-то оного на чертежике, видите, как речка-то изгибается? И на карте тож так же! И вот на чертеже, скорее всего, это скала изображена, как ориентир, а вот она на карте!..

Минька торжествующе посмотрел на золотопромышленника. Тот внимательно вгляделся в плохо различимые линии, потом медленно перевел сосредоточенный взгляд на «разночинца».

- Ты хочешь сказать. этот Демин с умыслом так начертил, в оберег от чужого глаза?

- Конешно, Василий Иванович! Тогда понимаете, что это за пятно такое?

- Поначалу черканул переход через Китой, на левый берег.

- А после замазал, затер! - подхватил Минька, тряся картой. - И нарисовал так, как будто всё - на правом берегу! По правому шагай, по правому ищи! Чужой и не допетрит!

- Не мельтеши ты перед глазами! - прикрикнул Василий Иванович. - Давай сюда карту и чертеж. Поутру попробуем. Перейдем на тот берег...

ЗА РАЗМЫШЛЕНИЯМИ и воспоминаниями, незаметно подкатили, погромыхивая на брусчатке, к градоначальственному присутствию - массивному двухэтажному особняку, выбеленному в белое с зеленым, уютно расположившемуся за чугунной, из узорчатых кованых пик оградой.

Кузнецов, тяжело сошел с возка. Неспешно, щурясь от бьющего прямо в глаза солнца и шумно дыша, двинулся к распахнутой калитке, такой же, как ограда, узорчато-кованой. Аллея, обрамленная густыми кустами акации, прямой лентой гранитной плитки вела к ступеням парадного входа, у которого маячили двое полицейских чинов.

Кузнецов важно прошествовал мимо охраны и вступил в полумрак вестибюля. «Ишь, фараоново племя, голов не повернули! - Подумал сердито. - А вот погоди уж, как жилу возьму - вся Иркутская губерния ниц лягет!»

Кузнецов злорадствовал: утрет нос продолжавшему пыжиться «Российскому золотопромышленному обществу». Учрежденное в мае 1895 года петербургскими чинушами, общество поначалу столь ретиво расправило крылья, что, казалось, дух перекроет. Помимо российского, в дела золотопромышленности полез через эту организацию французский и бельгийский капитал. В короткий срок общество скупило паи различных золотопромышленных компаний на Урале и во всех золотоносных районах Сибири. Да только от жадности и обожрались! Хотели монополией по драгметаллу стать, но приобретение приисков без их геологической разведки привело общество к банкротству. Об этом уже в открытую поговаривают. И все серьезные основания для этого есть: общие затраты Росзолотопрома на приобретение приисков и выпуск акций превысили почти на миллион рублей основной капитал!

Кузнецов зрел в корень. К началу войны с Германией общество сократит работы в Восточной Сибири и Забайкалье, в 1915 году и вовсе их остановит, распродавая рудники и прииски, сдавая их в долгосрочную аренду. Из монополиста добычи россыпного и рудного золота «Российское золотопромышленное общество» превратится на одиннадцатом году своей деятельности во второразрядное объединение, откуда первыми побегут иностранные члены. Скатертью дорога!..