Зигзаг неудачи - Валентина Андреева Страница 19

– Ленусик! Кажется, твоя мамочка и впрямь решила напялить вечернее платье, чтобы прогуляться по перрону за кипятком, – сказала Наташка, придержав полку.

Моей спине мгновенно стало легче. Настолько, что я нырнула в отсек для ручного багажа, обняв все вещи сразу.

– Не-е-ет, Наталья Николаевна, – сверху свесилась голова дочери, – для этого ей надо сначала придушить проводника. Добровольно чайник он не даст. Это она решила порыться в чемоданной памяти. Наверное, ищет ключи от нашего наследства. Самое время о них вспомнить.

– Ир, а ведь серьезно, ключи-то у нас есть?

– Есть, – убежденно тряхнула я головой, боднув чемодан. – Сей момент, только пакет вытяну.

Пакет вытащился без особых трудов, как и книга. Наташка с облегчением опустила полку на место.

– О! Светает… – отметила подруга, когда поезд покинул освещенную станцию. – И дождя нет. Может, чайку попьем? Не слышу ответного энтузиазма!

Алена опять зевала. Какой уж тут энтузиазм… А я была занята поиском ключей, которые уже достала и сунула в пакет. Они спокойно валялись на дне в коричневом чехольчике. Только я не сразу об этом догадалась. На столике появилась сначала книга, потом вода, косметичка, следом какой-то пакетик и, наконец, коричневый чехольчик.

– Ключей нет, – растерянно сказала я.

– А это что? – Наташка безошибочно определила ключевое место. Вытянув связку, позвенела ею перед моим носом. Мелодичный звон перекрыло мощное всхрапывание за стенкой. – Это кого ж нам подселили, блин?! – вскинулась подруга. – Не успел толком в поезд сесть и поздороваться, как расхрапелся! Не иначе – стоя и с чемоданом в руке.

– Это не храп, а спецэффект, – заявила Аленка. – Закономерное продолжение вечернего банкета.

– Ну тогда это салют!

Наташка с силой саданула кулаком в стенку. Прислушалась и удовлетворенно кивнула головой. В ту же минуту прозвучал ответный сигнал: три коротких стука, обозначающих не что иное, как «Вас понял, перехожу на другой бок».

Переложив ключи в свою сумку, подруга успокоилась и улеглась. С надеждой на то, что наконец-то заснем спокойно. Я взяла в руки книгу. Сидни Шелдон. Из категории прочитанных. Досадно, но можно перечитать заново. Странно, что Дмитрия Николаевича потянуло на такую литературу.

Открыть книгу на первой странице не удалось. В ней была закладка. Именно поэтому книга открылась на семьдесят третьей странице, а сложенный вчетверо листок выпал.

Я, не задумываясь, развернула его.

Это было письмо. Вернее, даже не само письмо, а его ксерокопия. Имя адресата не упоминалось, фигурировало «ты». В кратком изложении – если верить автору, адресат была настоящим исчадием ада. А посему там ей и следовало официально зарегистрироваться, после того как автор, которому она отравила жизнь, приложит достаточно сил, чтобы та умерла не своей смертью. Каждая строчка дышала не только ненавистью, но и отчаянием, неровные буквы скакали. То ли рука не успевала за сумбурными мыслями, то ли автор был пьян в стельку. В конце послания выражалась надежда, что «она», наконец, оставит несладкую жизнь автора в покое. Ее и без «нее» есть кому отравить. Вот именно так письмо и кончалось. Вместо подписи под словами «ненавидящий тебя» стояла какая-то закорючка.

Я тупо перечитала листок три раза, пока сообразила, что к Димке оно никакого отношения не имеет. Почерк-то совсем не его. Догадка пришла быстро: книга тоже не его. Она принадлежала покойнице! Как и листок – бездушная копировка. И то и другое я случайно прихватила.

Отбросив соображения по поводу того, что послание написано не мне и, следовательно, меня не касается, вернулась к первой строчке, неторопливо перечитала снова и поняла, что, как ни прискорбно, но мой муж совсем заврался. Содержание прочитанного приобрело еще более жуткий смысл. Вдруг стало холодно. Со всей очевидностью ясно, что письмо предназначалось Серафиме Игнатьевне. И если принять во внимание Ольгин астрологический прогноз… Хотя я не так чтобы уж очень во все это верю. Неужели в моих руках послание убийцы? А что? Надоело мужику мучиться, он и… отмучился. Теперь весь остаток жизни будет грех замаливать. А в перерывах радоваться обретенной свободе.

– Наталья-а-а? – шепотом окликнула я подругу.

– Тресни кулаком в стенку, он и успокоится, – пробормотала подруга и укрылась с головой.

Я осторожно свернула листок, сунула в книгу и положила ее на полочку за сетку, к полотенцу. Надо дождаться утра. Как известно, оно мудренее вечера. С другой стороны, утро вроде бы уже и наступило – за окном совсем светло. Но мудрости что-то не прибавилось. А раз так, бесполезно рассуждать на тему убийства. В конце концов Серафима могла у кого-нибудь одолжить Шелдона. Вместе с этим листком.

Нет, тут что-то не так! С этим я и уснула.