Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов - Арсений Замостьянов Страница 19

– Кривая вывела. У батьки моего золотишко было. Он в 19-м году казначеем был. Знаю, что схоронил золотишко в тайном месте. А в двадцатом их всех поубивало. Я мог податься за кордон. И деньги были. Но золотишка пожалел.

– Значит, жадность есаула сгубила? Бывает.

– Вот именно, что сгубила. Золотишка-то я не нашел.

– Да я тебя не спрашиваю, нашел ты его или не нашел. Не интересует меня твой золотишко, – Пронин улыбнулся в усы со своим отточенным лукавством. – Откуда же Бронсон про вас узнал?

– Не знаю я. Я ж человек маленький, как твой сторож из клуба.

– Расскажи о первой встрече с Бронсоном.

– Я работал на ипподроме, в конюшне. Как обычно. За несколько дней до этого меня предупредили, что может появиться гость. Пароль назвали. «Таких лошадей в последний раз я видел во Франции, под Лионом». Дурацкая фраза, на всю жизнь ее запомнил. Внешность Бронсона мне не описывали и фамилию не называли.

– Кто это был?

– Один из тех шести наших, о которых я говорил, я его мало знаю. Чернявый такой. Он мне представился как полковник Ревишвили. Георгий Николаевич. Я так к нему и обращался – по имени и отчеству, без званий. Живет этот Георгий Николаевич в Смоленске. В Москве бывает наездами, но часто и подолгу. Четыре года назад он руководил налетом на один колхоз. Я принимал участие в том безобразии.

– Это мне не интересно. – Пронин не хотел спугнуть казака. И всячески показывал, что не собирается навешивать на Соколова ответственность за дела прошлых лет... – Сейчас Ревишвили в Москве?

– Он передо мной отчет не держит. Но неделю назад он вместе с Бронсоном был у меня.

– В конюшнях?

– Да, во время той встречи с Бронсоном к нам пожаловал и Георгий Николаевич.

– О чем вы говорили?

– Ревишвили обещал доставить взрывчатку. У него есть тайник в подвале старого дома на Моховой. Там конторы, склады, а про тот подвал знает только какой-то дворник. Этот дворник – человек Ревишвили. Бронсон говорил, что взрывчатка понадобится 4 ноября. Я должен был пронести ее до Кутафьей башни, перед Троицкими воротами – там всего-то два шага, но задача – не привлечь внимание. Там же охраны до черта. У Кутафьей сумку возьмет другой человек. Мне он неизвестен.

– Интересно, каким образом этот другой человек проникнет в Кремль? Это непросто. Значит, он работает в Кремле. Что ты знаешь про этого человека?

– У него в руках будет газета «Красный спорт». Он сложит ее пополам и сунет в урну. Там единственная урна, в Кутафье. Я клянусь, не мог представить, что речь идет о покушении на Сталина!

– А я и сейчас в этом не уверен. – Пронин был задумчив и хмур. – Когда Бронсон посвятил вас в эти планы?

– Аккурат при первой встрече. Сказал, нужно будет большевичкам сделать немножко больно. Прямо в Кремле! Обещал перевезти в Штаты, если живым останусь. Ну а там уже на моем счету большие тысячи лежат. В банке-то ихнем.

– Ты сразу согласился?

– А у нас не принято спорить. Как и у вас. У вас служба и у нас служба.

Пронин поднялся с кресла, принялся прохаживаться по кабинету.

– Почему он сразу так тебе доверял? Неужели без проверки? Это не в их правилах...

– Да я уж сто раз проверенный.

– Тоже верно. И все-таки подозрительно. К чаю у меня пастила. Не пренебрегаешь? – Пронин пододвинул у гостю вазочку со сластями. – И, кстати, ты не рассказал, зачем убили Селихова.

– Этого хлыща из библиотеки?

– Его убили в библиотеке. Работал он не там.

– Знаю. Ревишвили сказал, ненадежен этот Селихов. Хочет с Бронсоном работать в одиночку, без нас.

– А он вообще близок был к Ревишвили, этот Селихов?

– Сегодня близок, а завтра склизок, – усмехнулся казак.

К полудню Соколов был возвращен в облезлую комнату на Стрелецкой улице – отсыпаться. На некоторое время ему предстояло снова превратиться в конюха Назарова. Дни самовольного отсутствия зачли в счет отпуска и даже отвалили премию – двести рублей.

А что Пронин? Именно теперь Пронин направился к Коврову. С докладом!