Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский Страница 19

— Значит, на шубу с клином идет? [7]— уточнил Турецкий, подстраиваясь в тон собеседнику.

— Ну это уж ты сам решай. — Вор в отставке смотрел все еще подозрительно, но феню использовать перестал. — А я тебе и не говорил ничего.

— Да я ничего и не слышал, кроме литературных оценок, — благодарно улыбнулся Александр Борисович и встал из-за садового столика. — Вино у вас замечательное, Василий Петрович. Вот это я теперь точно знаю. И за угощение спасибо огромное.

Поднялся к калитке и на выходе обернулся:

— А Букера доморощенного Гуцко получит, помяните мое слово…

3

Аркадий Кригер считал себя «золотым пером» России не без оснований. Потому что многие его читатели и почитатели тоже именно так и полагали. Аркадий писал хлесткие разоблачительные статьи для популярной газеты «Молодежная правда». Его материалы пользовались огромным успехом у российских обывателей, как известно, обожающих сенсации и скандалы. Впрочем, как и все обыватели на свете. Особенно Аркадий Исаевич прославился шумными беспощадными очерками об «оборотнях в погонах» и о бывшем премьере, организовавшем себе с пяток вилл и латифундий. Быстро растущая популярность помогла ему сначала попасть в гигантскую партию «Единение», а к двадцати семи годам стать и депутатом парламента от этой руководящей и направляющей партии страны.

Аркадию Исаевичу повезло в жизни не только общественной, но и в личной. В общем, можно сказать даже, что успех на личном фронте и определил дальнейшие его победы на общественном. Еще будучи студентом на факультете журналистики МГУ, который он, к слову сказать, закончил с отличием, Аркаша познакомился и сошелся с однокурсницей Любой Свечкиной, светлоглазой девахой, склонной к полноте.

Узнав о том, что папа Любы — Юрий Михайлович Свечкин — действующий генерал-лейтенант госбезопасности, иными словами, особа, приближенная к президентской рати, Аркаша сам настоял на скорейшем юридическом оформлении их с девушкой Любой затянувшихся и далеко не платонических отношений.

Было, правда, в этой близости одно «но». Папа-генерал с неприязнью относился не только к лицам кавказской национальности. Еврейскую национальность он тоже на дух не переносил. Поэтому поначалу даже слышать не хотел о возможности такого компрометирующего родства. Но единственное любимое чадо так плакало, так рыдало, так рвало на себе льняные кудри, что маме, Клавдии Алексеевне, женщине властной, чувствующей себя единственной хозяйкой в доме, пришлось прикрикнуть на генерала — вполголоса, но убедительно, как она умела. Юрий Михайлович быстро поджал лапки, ретировался и заявил, что он даже очень любит евреев — среди них иногда встречаются порядочные люди. Вот был у него в детстве одноклассник Моня, очень хороший паренек, жалостливый. Кошек жалел всегда, которым Юрик Свечкин пустые консервные банки к хвостам привязывал…

На свадьбе шумной и многолюдной, организованной с должным шиком и размахом, среди гостей было множество коллег Свечкина. Подтянутые мужчины, как в модных темного цвета полосатых костюмах, так и в мундирах с генеральскими погонами. И Аркаша очень-очень старался обратить на себя их внимание и запомниться таким важным и нужным людям. Однако поначалу его потуги были тщетны. Большие люди не торопились заводить близкое знакомство с генеральским зятем.

Однако примерно через месяц генерал-лейтенант Свечкин свел новоявленного родича со своим подчиненным, полковником Белобрагиным, который стал снабжать Аркадия сенсационными журналистскими материалами. Пользуясь этими сенсациями, которые, казалось, как с неба на Аркашу свалились, а на деле были как раз им спланированы, Аркадий Кригер и стал «золотым пером» демократической российской журналистики. И в этом качестве весьма прославился на очень даже непростом российском рынке СМИ.

Это был триумф. Именно тот, к которому Аркаша шел всю сознательную жизнь, не гнушаясь компромиссов с собственной совестью. И теперь настало его время пожинать сладкие плоды.

Раздающаяся год от года, как на дрожжах, супруга вскоре прискучила знаменитости. Разве есть что-нибудь интересное в том, что с очередной журналистской или депутатской тусовки, где не обходилось, как положено, без вина, травки и разбитных девок, тебя встречает эдакий недовольный колышущийся «жиртрест»? Сначала тоненько верещит что-то о вонище изо рта и хроническом алкоголизме, а потом начинает домогаться, лапать пухлыми руками, прижиматься дебелым телом…

Понятное дело, что в другой раз стараешься подольше задержаться на «очень важном мероприятии» исключительно в целях «дальнейшего карьерного роста и повышения благосостояния семьи». А со временем производственная необходимость вынуждает и заночевать на конференции или конгрессе. Ведь настоящая работа всегда требует много больше времени, чем на нее планируешь.

Поначалу Люба протестовала и всякий раз пыталась наябедничать папочке. Но генерал, не жаловавший зятя поначалу, тут вдруг не пожелал становиться и на защиту чада. «Бачили очи, шо куповалы», — заявил он дочери, полагая себя полиглотом. И довольно злорадно усмехнулся: предупреждал же, мол. Теперь сами расхлебывайте!

Супруга восходящей звезды российской журналистики, не дождавшись родительской поддержки, попыталась самолично принять меры. Поначалу отказала мужу в доступе к телу. Неблагодарный супруг, вместо того чтобы одуматься и на коленях проситься «в лоно семьи», повеселел и пустился во все тяжкие едва ли не на законных основаниях. Когда Любовь Юрьевна осознала роковую ошибку, поезд, как говорится, ушел. Двухкомнатная квартира в центре столицы, которую Любины родители преподнесли молодым в качестве свадебного подарка, по ночам становилась для молодой женщины одиночной камерой. Муж заявлялся под утро. От него несло водкой и женскими духами. Он лез в ванну, а потом заваливался спать, отмахиваясь от расспросов. «Журналистское задание, — говорил. — Я должен был своими глазами убедиться, как там у них в подпольном притоне…»

Он действительно во многом убеждался на собственном опыте. Порок всегда сладок обывателю именно тем, что доступ к нему имеют только «избранные». И Аркаша решил для себя, что должен быть в их числе. Мотивируя это, разумеется, профессиональной надобностью. Чтобы писать, к примеру, о том, как развлекается с проститутками лицо, похожее на республиканского прокурора, просто необходимо было подробненько выяснить, а как, собственно, с этими элитными путанами вообще «развлекаются». Выяснив и красиво расписав детали, можно было уже и не заботиться о главном: кто же там на самом деле проводил время с мастерицами древнейшей профессии. Можно было подставлять любую фамилию, фотографировать любое лицо. Народ верил безоговорочно. Как не верить, если все подробности освещены с таким знанием дела!

Получив редакционное задание написать о наркомании, Кригер впервые попробовал серьезный наркотик. Ведь ему необходимо было написать правду об ощущениях наркомана. А писать с чужих слов Аркаше обрыдло, поскольку этим он и так занимался постоянно. Поэтому там, где было можно, он писал, опираясь на собственное восприятие. Особенно усердствовало «золотое перо» в описаниях порока. Потом опробованный способ «расширения сознания» стал привлекать Кригера и в повседневной жизни. Он все чаще и чаще покупал требуемую дозу. Но разрушительного влияния на психическое и физическое здоровье журналиста этот перспективный творческий метод оказать попросту не успел.