Год обезьяны - Чингиз Абдуллаев Страница 19

Среди погибших были дети и старики, женщины и инвалиды,азербайджанцы и армяне, русские и евреи, лезгины и грузины, представителимногих национальностей, населявших город. Тогда в прокуратуре просто не знали,против кого и как возбуждать уголовные дела и кого привлекать к уголовнойответственности. Политическая конъюнктура диктовалась конкретным моментом иподминала под собой все существовавшие нормы и законы.

К тому времени Сафаров уже работал в прокуратуре. Он попалсюда после восемьдесят третьего года, когда во время второй командировки вАфганистан был тяжело ранен. Осколок мины пробил ему легкое, и он пролежал вбольнице четыре месяца. Вернувшись в Баку, он устроился на работу впрокуратуру. В девяностом он получил два выговора, но не прекратил уголовныхдел в угоду начальству, доведя до суда оба дела.

В девяносто первом распался Советский Союз. Это был тоже несамый легкий год для сотрудников прокуратуры. Да и вообще для всех людей,честно исполняющих свой долг. Сначала мартовский референдум, на которомподавляющая часть населения страны высказалась за сохранение единства Союза.Затем июньские выборы, когда в России победил Борис Ельцин. Августовский путч,казавшийся единственной надеждой на сохранение страны и выродившийся в балаган,когда героями объявили троих несчастных парней, попавших под гусеницы танка.Руководители ГКЧП оказались не только слабыми лидерами, но и вообщенедееспособными организаторами.

В декабре в Беловежской Пуще развал государства былофициально подтвержден. Никто из троих лидеров славянских государств даже неподумал о том, какие жертвы и какие несчастья они несут своим народам этиминеобдуманными шагами. К чести народов, со временем все встало на свои места.Белорусский лидер почти сразу лишился своего поста, украинский проиграл первыеже выборы, а российский хоть и выиграл следующие выборы с явно подтасованнымрезультатом, тем не менее ушел из политики, проклинаемый миллионами людей,доведя собственную республику до разорения, нищеты, войны и почти полногоразвала. Его преемнику пришлось собирать самую большую в мире страну буквальнопо кусочкам.

К началу девяносто второго года развал страны был официальнозакреплен. Прибалтийские республики официально не вошли даже в СНГ. Туда невошли и Грузия с Азербайджаном. В Грузии началась гражданская война. И к властипришел вернувшийся из Москвы Эдуард Шеварднадзе. А в Азербайджане все еше чудомудерживался бывший председатель Совета министров и бывший первый секретарь ЦККомпартии Азербайджана Аяз Муталибов, против которого работали все. Оппозиция,армия, внешние и внутренние силы, не признающая его власти Нахичеванскаяавтономная республика во главе с Гейдаром Алиевым, не подчиняющаяся емуНагорно-Карабахская область, населенная армянами. Даже собственныйпремьер-министр интриговал против него, стараясь стать первым. А егонемногочисленные союзники и друзья просто сдавали его, рассчитывая сохранитьсвои капиталы и недвижимость.

В этих сложных условиях Муслим Сафаров был командирован внедавно переименованный Санкт-Петербург. Лидер местных демократов, ставшийгородским руководителем, — Анатолий Собчак — провел быструю и успешную операциюпо изменению названия города. Ленинград уже не столько связывали с ВладимиромИльичем, сколько с подвигом ленинградцев во время страшной блокады. Но Собчакуи его последователям казалось правильным пойти на полный разрыв с прошлым. Радисправедливости стоит отметить, что сами ленинградцы часто называли себя«питерцами». Но название «Санкт-Петербург» показался всем достаточнопретенциозным и немного надуманным. История отомстила и этому кумиру. Онказался реальным претендентом в президенты страны. Но сначала проиграл местныевыборы своему невзрачному заместителю, затем вынужден был уехать из страны.Через некоторое время он вернулся, когда его заместитель получил абсолютнуювласть в стране, став преемником прежнего Президента. Казалось, что судьбанаконец улыбнулась Собчаку. Но испытания славой, триумфом, а затем падением,изгнанием оказались слишком сильными для его сердца. И он скончался в самомначале предвыборной кампании.

В эти февральские дни Сафаров был командирован вСанкт-Петербург, чтобы проверить на месте поступления фальшивых авизо, которыеназывали еще и чеченскими. На самом деле это были хорошо продуманные финансовыеоперации, которые практиковались по всей огромной стране даже после распада инаносили лежащей в руинах экономике еще более страшные удары. Денежные переводызаверялись и подтверждались местными отделениями банков, которые отправляли ипринимали только воздух. Но, после того как крупные суммы обналичивались,кассиры часто исчезали, а банкиры разводили руками.

Муслим прилетел в город, засыпанный снегом. Зима в тот годбыла не очень холодной, но снега выпало гораздо больше обычной нормы. Сафаровсразу отправился в городскую прокуратуру. Там царила неразбериха, характернаядля всех государственных учреждений республик бывшего Союза. Общие границы,общие деньги и паспорта были еще достоянием каждого. Это уже потом, немногопозже, каждая республика начнет спешно вводить собственную валюту, своиграницы, своих пограничников и свою таможню. А тогда все казалось каким-тонадуманным и не совсем серьезным. Но деньги на фальшивых авизо похищали оченькрупные. Его посадили в один кабинет с молодым сотрудником прокуратуры —Артемом Пармузиным. Это был смелый, молодой и радовавшийся жизни следователь.Его жена ждала второго ребенка, и они очень хотели девочку. У них уже былпятилетний мальчик.

Гостю заказали номер в «Прибалтийской». Цены были ещесоветские, а денег выдали достаточно на проживание в такой шикарной гостинице.Хотя к этому времени она была уже достаточно обшарпанной, но прежний лосквеликолепного отеля в ней оставался. Пармузин приезжал за ним на своих«Жигулях». В машине обычно находились его беременная жена и сынишка. Сына онотвозил в детский сад, а жена работала преподавателем в институте и не уходилав декрет до самых родов.

Они приезжали в прокуратуру и начинали нудную, долгую,кропотливую работу с документами. Им в помощь даже выделили нескольких болеемолодых сотрудников МВД, которые помогали в этих проверках. Так продолжалосьнесколько дней. В один из вечеров Пармузин предложил поехать поужинать внедавно открывшийся ресторан, который назывался «Швабским домиком». Там обещалихорошее немецкое пиво и свиные ножки. От свинины Муслим категорическиотказался, но не потому, что был слишком религиозен. Его организм просто не могпереварить такого количества жирной свинины. Зато он с удовольствием запивалпивом огромные порции сосисок с кислой капустой.

Они сидели в этом ресторане довольно долго, когда тампоявились две молодые женщины. Им было не больше тридцати. Женщины уселись застолик, находившийся рядом с ними, и Муслим мог разглядеть профиль обеих. Однойбыло чуть больше тридцати. Это была перекрашенная блондинка. Она была ширококостная,достаточно плотная, ярко накрашенная. Вторая, шатенка, была ее полнойпротивоположностью. Подтянутая, молчаливая, внимательно слушавшая свою подругу.Муслима поразили глаза этой женщины. В них таилась некая затаенная боль ипонимание одновременно. Женщина была красивой, ровные черты лица, тонкие губы,заметные скулы. В ней была какая-то тайна и одновременно нечто притягивающее.Ее красили необычные глаза серого цвета. Он откровенно любовался своейсоседкой.