Только свои - Чингиз Абдуллаев Страница 19

– Какой вы неловкий, – улыбнулась Лена.

Извиняясь, я наклонился, чтобы собрать осколки и поднятьподнос. В этот момент я думал только о Рахиме. Если она увидит меня еще и втакой позе, то потом всю оставшуюся жизнь будет вспоминать, как я валялся вногах у Лены Сушко. Но Рахима не могла так быстро спуститься. Я собрал осколкина поднос и поднялся. Надо было еще вытереть пол.

Лена стояла рядом со мной, даже не думая убрать ногу.Выдержка у этой молодой женщины просто невероятная! Я отнес поднос на кухню ивернулся оттуда с бумажными салфетками. В этот момент из кабинета вышел отец.

– Что здесь случилось? – спросил он, увидев меня на полу,рядом с женой своего друга.

– Мальчик разлил коньяк, – пояснила Лена.

– Случайно упал бокал, – пролепетал я, вытирая небольшуюлужицу.

– В присутствии такой красивой женщины у кого угоднозадрожат руки, – заметил отец.

– А где наш Мухтаров? – спросила Лена. Странно, но этотолько русские женщины любят называть своих мужей по фамилии. Не знаю почему.

– Он смотрит телевизор, – пояснил отец. – Я должен поднятьсяк себе, переодеться.

– Тогда проводите и меня, – попросила Лена. – Кажется, нашаспальня рядом с вашей. Ильгар, спасибо вам за джин. Вы сами его смешивали?

– Да. – Я поднялся, и она протянула мне пустой бокал. Рахимабыла права: Лена обращалась со мной, как с официантом.

Мой отец помог ей подняться по лестнице. Я посмотрел на этусцену и поплелся на кухню, убежденный в полном своем ничтожестве, посколькуменя не ценят такие женщины и совсем не уважает собственная жена. А послеувиденного сегодня она меня еще и возненавидит. Я поставил бокал на столике испросил у матери, когда будет обед.

– В три, – ответила она, – а ужин начнем в восемь. Думаю, кэтому времени мы успеем все сделать. – Затем обратилась по-английски к кухарке,интересуясь, будет ли готово какое-то блюдо к трем часам дня.

Я подумал, что нужно подняться на третий этаж и попытатьсяобъясниться с Рахимой. Иначе за обедом или ужином она обязательно устроитскандал. И мне будет стыдно за нее перед моими родителями и мужем моей сестры.

Из кабинета доносились звуки работающего телевизора. Можнобыло подумать, что Мухтаров читает аналитические сводки биржевых операций. Всеего состояние было сделано исключительно на близости к государственнымчиновникам разных стран. В девяностые годы такие спекулянты-стервятники, как он,богатели за счет глупости, жадности и некомпетентности государственныхчиновников.

Хотите, открою один большой секрет, который все знают?Девяносто девять процентов всех богатых людей в странах СНГ – это либочиновники, успешно разворовывающие государственное имущество, либо«коммерсанты-прилипалы», которые благодаря своим связям с этими чиновникамивыигрывали залоговые аукционы, за гроши приватизировали целые отрасли либопросто безвозмездно получали целые комбинаты и заводы в свое распоряжение. Я ужне говорю, что их миллионы и миллиарды были элементарно отняты у народов,которым в это время внушали, что для них самое большое благо – свобода. И покалюди восторженно приветствовали эту обретенную свободу, у них на глазах наглоотбирали их собственность, поясняя, что при капитализме нет ничегообщенародного, поэтому собственность должна иметь конкретного хозяина. И неговорите мне об умных бизнесменах, стратегически мыслящих коммерсантах и вообщегениальных миллиардерах. Все огромные состояния нажиты на удачной конъюнктуре,близости к власти и полной беспринципности.

Я посмотрел в сторону кабинета и пошел к лестнице. УМухтарова теперь есть все, что ему хотелось бы иметь, даже такая игрушка, какЛена Сушко. А у меня впереди – лишь неопределенное будущее. Поднимаясь полестнице, я решил предупредить отца, что Рахима не в духе и, следовательно,может выкинуть какой-нибудь фортель. Поэтому, поднявшись на второй этаж,направился к спальне родителей.

Дверь оказалась не заперта. Честное слово, я никогда не вхожув комнату, не постучавшись. Но это была спальня моих родителей, где, по моимрасчетам, должен был быть только мой отец. Кроме того, я был огорчен последнимразговором с ним и инцидентом с Рахимой. Поэтому, не подумав, спокойно открылдверь и увидел…

Если у вас есть воображение, то вы легко представите, чтоименно я увидел. Отец и Лена находились в ванной комнате, забыв прикрыть тудадверь, и при этом Лена, присев перед моим отцом на корточки, расстегивала емубрюки. Мне было слышно, что отец возражает. Но лучше бы я не слышал его слов!Потому что он говорил ей, что здесь не место и не время и лучше им занятьсяэтим в другом месте и в другое время, как обычно.

Эта стерва его не слушала. Она расстегивала ему ремень,наклонившись к его брюкам. Не знаю, почему я стоял и смотрел. Словнозавороженный этим эротическим и очень волнующим зрелищем. Даже забыл, чтопередо мною мой отец. Мне было приятно смотреть на женщину, присевшую передним. Он держал обе ладони на ее голове. Не понимаю, почему эту позицию называют«французским поцелуем»? Или французы чем-то отличаются от всех остальных? А доних не было оргий древних римлян или мусульманских халифов с их наложницами игаремами? Наконец, опомнившись, я тихо закрыл дверь и почему-то удовлетворенноподумал, что у Салима Мухтарова, кроме его миллионов, есть еще и развесистыерога. А собственно, могло ли быть иначе? Если она у него третья жена, а он еедвенадцатый или восемнадцатый официальный сожитель, то вряд ли тут можнорассчитывать на ее абсолютную женскую верность. Такую жену нужно приковывать ксебе парой наручников.

Но отец меня удивил. Значит, он встречался с этой цыпочкой ираньше? Тут я ему по-настоящему позавидовал. Только вот что она в нем нашла?Ему уже за пятьдесят. Разве можно встречаться с таким стариком? С другойстороны, мне было приятно, что ей нравится мой отец. Может, со временем онапроявит благосклонность и к его сыну? Говорят, у таких женщин бываютсвоеобразные комплексы: они спят и с отцом, и с сыном, чтобы сравнить, кто изних лучше. Как некоторые мужчины любят встречаться по очереди с матерью идочерью.

Господи, какие ужасы я пишу! Мне следовало бы возмущаться,что мой отец так нагло изменял моей матери в их совместной спальне. Но об этомя почему-то совсем не думал. Ни один нормальный сын никогда не осудит отца затакие интрижки на стороне. Он его просто поймет. Наверное, так проявляетсясвоеобразная мужская солидарность. А вот дочери всегда бескомпромиссны. Они непрощают измены ни отцам, ни матерям.

На третий этаж я поднимался уже совсем в другом настроении,с ощущением, будто узнал сегодня гораздо больше и о своем отце, и о жизнивообще. И чувствовал, что теперь мне будет легче разговаривать даже с Рахимой.В конце концов, у меня тоже есть возможность устроить что-то подобное настороне. Во всяком случае, в нашу комнату я вошел уже более уверенным в себе.