Тройные неприятности - Наталья Александрова Страница 19

— Пойдем, я тебе покажу, где ты должна убирать.

Когда администратор Анна Ильинична показала Кате всюподлежащую уборке территорию, лицо у той заметно вытянулось. Единственное, чтонесколько примирило Катерину с ее участью — это то, что она вовсе не собираласьнадолго задерживаться на новом месте работы.

На всякий случай, чтобы не вызвать у человека подозренийравнодушием к главному вопросу жизни, она поинтересовалась у Анны Ильиничныразмером зарплаты.

— Полторы, — сообщила та.

— Полторы тысячи рублей? — уточнила удивленнаяКатерина.

— А чего же ты хотела — долларов? — Анна Ильиничнаеще больше поджала свои и без того узкие губы. — Ты ведь, кажется,уборщицей пришла наниматься, а не директором!

— Но здесь так много работы… — протянула Катя,осматривая бескрайние просторы клуба.

— Не хочешь — твое дело, — злобно проскрипелаАнна, — другую в два счета найдем!

Катя хотела было сказать, что пока никто, кроме нее, неклюнул на объявление, но решила не ссориться раньше времени с начальством исогласилась на предложенные условия.

— Тогда приступай, — милостиво разрешилаАнна, — швабры и ведра под лестницей!

— А где бы мне.., это.., переодеться?

Анна посмотрела на нее с плохо скрытым презрением, ее взглядговорил: «Зачем тебе переодеваться, в этих шмотках только и можно полы мыть».

Однако вслух администраторша сказала совсем другое:

— Вон в той комнате девочки из шоу переодеваются, найдипустой шкафчик, в него и уберешь все свое!

Проводив взглядом Анну Ильиничну, удалившуюся в свойкабинет, Катерина зашла в гардеробную и огляделась. В этой комнате, как враздевалке школьного спортзала, стояли в несколько рядов металлическиешкафчики. Некоторые из них были открыты и пусты, но большая часть заперта.Оглядевшись по сторонам, Катя достала плоский ключик с брелочком в формепопугая и прочла на нем номер — двадцать шесть. Шкафчик с этим номеромнаходился в дальнем углу комнаты. На его дверце была наклеена табличка с именеми фамилией — Ксения Стрижевская.

Катя вставила ключик в замочную скважину, и дверца шкафчикараспахнулась. Внутри шкафа валялась кучка шелковых тряпок, отдеданных блесткамии поддельными драгоценными камнями. У этих вещей был удивительно жалкий идешевый вид. Хотя на красивой танцовщице в ярком свете прожекторов они,наверное, смотрелись эффектно. Тут же стояли золоченые босоножки наумопомрачительном каблуке. На крючке висело темно-синее короткое платье сбелыми кармашками. Платье явно было сшито на такую стройную девушку, что Катятолько тяжело вздохнула.

Из кармашка этого платья выглядывал краешек фотографии.Снова оглядевшись по сторонам, Катерина вытащила этот снимок. На нем былизображен невысокий юноша с пустым наглым взглядом и светлыми кудрями до плеч вокружении стайки длинноногих красоток точно в таких синих платьях, как то, чтовисело на крючке. Поперек снимка бежала крупная размашистая подпись, сделаннаяжирным фломастером.

Катя спрятала фотографию к себе в карман, подумала иоторвала от дверцы табличку. Убрав ее туда же, что и фотоснимок, она продолжилаосмотр шкафчика, но больше ничего интересного не нашла.

Вдруг у нее за спиной раздался удивленный голос:

— Эй, а ты что тут делаешь?

Катерина испуганно оглянулась и увидела неслышно подошедшуюк ней девушку. В первый момент незнакомка показалась ей юной и обворожительной,но затем, присмотревшись, Катя разглядела нездоровую увядшую кожу, покрытуютолстым слоем тонального крема и пудры, белки глаз, испещренные красноватымипрожилками, дрожащие руки и поняла, что девушка или далеко не так молода, каккажется, или ведет чрезвычайно нездоровую жизнь, а скорее всего — и то идругое.

— Что это ты делаешь? — повторила девица. И кто тывообще, блин, такая? Я тебя первый раз вижу!

— А я здесь первый день, — Катя справилась сиспугом и заговорила как можно спокойнее, меня уборщицей взяли…

— А, уборщицей… — протянула девица, явно утратив к нейвсяческий интерес. — А зачем в Ксюшин шкаф залезла?

— В чей? — переспросила Катерина.

— Ксюшки Стрижевской!

— А он был открыт, я и подумала, что свободный, асмотрю — в нем правда чужие шмотки лежат.

— Открыт, говоришь? — Девица поскучнела. Наверное,Анна открыла, решила, что Ксюха больше не вернется… Ее и правда три недели какнету. После годовщины клуба как пропала, так больше и не появлялась. Но ты всеравно лучше другой шкаф займи, свободных сколько угодно.

Катя кивнула и послушно прикрыла шкафчик, направившись кдругому, поближе к выходу.

— Эй, — окликнула ее девица, — тебя какзовут?

— Катя.

— Катюха, будь человеком, последи, чтобы никто невошел, если что — покашляй.

— Что? — не поняла Катерина.

— Ты совсем тупая, что ли? — зло проговориладевица. — Хотя, конечно, не была бы тупая, не работала бы уборщицей… Мненюхнуть надо, а если Генка или Анна засекут — вышибут к чертям собачьим изклуба… Вот я тебя и прошу: постой на стреме!

— А-а… — протянула Катерина, по-прежнему ничего непонимая, но не решаясь задавать новые вопросы.

Девица уселась на скамейку, достала из сумочки тюбик губнойпомады и зеркало. Отвинтив крышку от тюбика, она высыпала на зеркало горкурозоватого порошка, поднесла его к носу и шумно втянула воздух Порошок исчез, ас лицом девицы произошла удивительная метаморфоза. Оно просветлело ипомолодело, кожа посвежела, на щеках проступил легкий румянец. Глаза накакое-то время зажмурились, как у сытой кошки, а потом снова открылись, ностали совсем другими — гораздо темнее и ярче.

Присмотревшись, Катя поняла, что у девицы просто расширилисьзрачки, отчего взгляд сделался лихорадочно возбужденным. Девица беспричиннорассмеялась, затем посмотрела на Катю и раздраженно проговорила:

— Что смотришь? Покараулила — и можешь убираться! Тыуборщица — вот и убирайся! Она снова рассмеялась своей шутке, показавшейся ейудачной. — Уж извини, я тебя не угощаю, мне и самой-то мало!