Семь пятниц на неделе - Татьяна Луганцева Страница 19

Они рванули в Будапешт, а именно в больницу.

Позже туда приехал знакомый Вилли комиссар полиции Дебрен Листовец. Он внимательно выслушал повествование о том, что произошло, сначала от Вилли, а затем и от Груни. Что характерно, даже у полицейского, видавшего виды, ничего не нашлось сказать, кроме:

– Ну, надо же как бывает! Удивительно! – И он поморгал растерянно ресницами.

К сожалению, конкретно для следствия потерпевшие ничего полезного не были способны сообщить. Вилли мало что помнил после удара по голове, просто понимал: его убивали, но не понимал, за что. А Груня не видела лиц преступников, запомнила лишь волосатые ноги, обутые в сланцы у одного и в кроссовки у другого, поэтому опознать убийц не могла. И даже какой они национальности, не догадалась. У Вилли к тому же не родилось ни одного предположения, по чьему указанию его должны были утопить в Дунае. Людей, жаждущих его крови, он не знал.

– М-да-а, явный «заказняк», и никаких концов, – обронил озадаченный Дебрен. – Тебя просто «убили», и все.

– Слышать не очень приятно, даже жутковато, – заметила Груня.

– Мне тоже. Но я честно не знаю, кто из моего окружения готов пойти на такое, – повторил Вилли, который очень старался что-нибудь вспомнить. Более всего его сейчас занимало то, что он буквально чудом остался жив и что этим чудом явилась для него Аграфена.

Полицейский очень настаивал, просил и по-хорошему, и по-плохому назвать какое-нибудь имя, пугая, что покушение может повториться, если Вилли не вспомнит, какими своими действиями и кого он подвиг на подобное зверство. Вилли безмолвствовал. И это было страшно, что понимали все. Не устранив причину, трудно добиться положительного результата в борьбе со следствиями…

Однако ни к чему они так и не пришли.

Груня все это время была рядом с Вилли. В больнице ему наложили швы и поставили диагноз – сотрясение мозга, перелом двух ребер, трещина еще трех, ушиб внутренних органов. Вилли все манипуляции медицинского толка мужественно выдержал – и тут же сбежал из больницы. Затем они вдвоем побывали в полицейском участке, где опять же ни к какому положительному выводу не пришли, и наконец отправились восвояси.

– Ко мне? – только спросил Вилли, который выглядел весьма бледно.

– Боюсь, что да. Теперь уж точно. Сроднилась я как-то с тобой… Приросла, так сказать…

– А я уж и не знаю, чем и как тебя отблагодарить.

– Ничего не надо! – даже испугалась Груня. – Главное, чтобы я больше не попадала в такие ситуации.

– Если бы все зависело от одного меня, то я бы поклялся на крови, – тут же откликнулся Вилли.

– И на крови тоже не надо, – поморщилась Груня. – Ой, меня что-то тошнит… Черт!

– Где? То есть что? – вздрогнул Вилли. Они в тот момент вместе ехали на полицейской машине домой. В смысле – в отель.

– Я только сейчас вспомнила, что до сих пор ничего не ела. Забыла даже, что есть хотела.

– Господи, Груня! Вот уж не проблема! Сейчас же угощу тебя, чем захочешь!

– Обещаешь?

– Слово даю!

– И расскажешь мне о себе? – вдруг попросила Аграфена.

– Чего так?

– Должна же я получить бонус – узнать о человеке, которого спасла.

– Я не то имел в виду. Что ты хочешь знать обо мне? И почему?

– Просто интересно, – смутилась Груша.

– По профессии я сценарист и писатель. Заработал на этом поприще прилично. Популярен в большинстве стран, издаюсь под псевдонимом. Театральные постановки у меня расписаны в Европе и Штатах на восемь лет вперед.

– Классно! – от чистого сердца произнесла Аграфена. – То есть ты все равно как-то связан с театром?

– Получается, что так… А большие деньги надо было куда-то девать, вот и вложил в сеть отелей. Это бизнес, а душа, конечно, в постановках. Одним словом, живу насыщенной, полной жизнью и ни на что не жалуюсь. Всем доволен и благодарю бога за талант и признание. Вот и все.

– А личное? – спросила Груня, сама себя не узнавая, что осмеливается задавать подобный вопрос практически незнакомому мужчине.

– Был женат, десять лет как развелся. Когда-то сказал, что больше никогда не женюсь. Но прошло много лет, и готов пересмотреть свои взгляды, – пожал Вилли плечами.

Аграфена смутилась:

– Почему ты это мне говоришь?

– Кто знает…

– Вот никто не знает, и я не хочу! Ты думаешь, что я клеюсь к тебе, что ли? Спросила просто так, не подумав как следует! – фыркнула она.

Вилли засмеялся и тут же схватился за свою зашитую макушку.

– Болит? – участливо спросила Груня.

– Не то слово… Ну и козлы! Да если бы мы лицом к лицу встретились, я бы им показал, можешь не сомневаться. У меня хоть и мирная профессия, но постоять за себя, если что, способен. А такого подлого нападения исподтишка, из-за угла совсем не ожидал. Какие-то отморозки! Ну вот за что меня так?

– То-то и страшно, – задумалась Аграфена. – Ладно, подошли бы к тебе и потребовали: гони деньги! Или там еще чего. Все понятно: приезжие, неизвестно откуда, напали на богатого человека. Но чтобы сразу – бац, и в пакет…

– Ой, не напоминай! – вздохнул Вилли и постучал шофера по плечу. – Останови у «Рица».

– Сделаем, – ответил водитель по-английски, видимо, из-за того, что пассажир обратился к нему именно на английском.

– «Риц» – это что? – заинтересовалась Груня.

– Ресторан недалеко от моего отеля. У меня кухня тоже хорошая, все-таки пять звезд, но в «Рице» самый лучший повар, к тому же мой друг, – пояснил Вилли.

– Чего же твой друг к тебе не пришел работать?

– А он женат на хозяйке «Рица».

– Понятно. А то, что мы так одеты? Ничего для «Рица»-то? – забеспокоилась Аграфена. – Да и вообще неплохо бы сначала отмыться от грязи.

– Там дресс-код строжайший. Галстук, платье…

– Вот и я о том! – еще больше забеспокоилась Груня.

– Говорю же, там друг мой Милош, я к нему – хоть голым.

Художница успокоилась и полностью доверилась спутнику, когда он повел ее вверх по ступенькам к входу в очень красивое здание. Интерьер ресторана соответствовал фасаду – что называется, «дорого и богато». Красное дерево, массивные столы и стулья. Позолота и зеленый цвет валюты преобладали и здесь. Вилли пропустили беспрекословно не то чтобы в ресторан, а даже на кухню. Груня отказалась ждать его в зале и следовала за ним по пятам. Отчего-то она представляла себе повара большим и толстым, в огромном колпаке и с громким голосом, поэтому очень удивилась, когда им оказался маленький, худенький человек, абсолютно невзрачной наружности. На его лице мгновенно появилось выражение беспокойства, едва он увидел, кто к нему пришел и в каком виде.