Полицейский-Апаш - Марсель Аллен Страница 19

— Зубы болят — мочи нет. Три дня уже… Слушай, — продолжал он, — сегодня понедельник, у меня выходной. Может, завалимся вместе куда-нибудь? Бабки у меня есть…

Нини смерила своего собеседника презрительным взглядом.

— У меня тоже сегодня выходной. Я иду к своему мужчине.

— А куда?

— Ишь ты, любопытный какой. Ну да ладно, всё равно ведь не отстанешь. Я иду в «Голубой каштан». Понял?

— Понял, — ответил тип. — Раз так, то и я с тобой.

— Только тогда греби вперёд, а то я не люблю, чтоб в этом квартале на меня сзади пялились.

Незнакомец послушно пошёл вперёд, время от времени оглядываясь на Нини, чтобы проверить, не отстала ли она. Он выглядел очень довольным, но иногда поправлял повязку на щеке, чтобы поберечь, видимо, свои больные зубы.

— Если уж она меня не узнала, то другие не узнают и подавно, — чуть слышно пробормотал он.

Незнакомец был не кем иным, как Жеромом Фандором. Ему требовалась немалая отвага, чтобы как ни в чём не бывало пристать на улице к Нини, да ещё пойти за ней туда, куда она направлялась.

Последние несколько дней были для Фандора сущим кошмаром. После событий в доме Моша он не решался появляться на мало-мальски людной улице и до наступления темноты прятался в бараках старьёвщиков. Узнав о смерти министра юстиции, журналист начал опасаться, что теперь полиция будет по-настоящему свирепствовать. Отныне он нигде не мог чувствовать себя в безопасности. Однако смелость и оптимизм как всегда не покидали Фандора. Он чувствовал, что находится на верном пути и что, если только его не арестуют, ему удастся разоблачить сообщников Фантомаса, а может быть, и его самого.

Молодой человек не случайно навязался сопровождать любовницу Поле в «Голубой каштан». Ему было известно, что в этом месте собираются самые сливки уголовного мира.

Заведение получило своё название благодаря окружающим его каштановым деревьям, которые весной покрывались великолепными серебристо-голубыми цветами. По странной иронии судьбы, эти величественные деревья росли в одном из самых мрачных и глухих мест Парижа — посреди огромного пустыря Сент-Уэн, который тянулся до самого Северного кладбища. Однако под сенью голубых каштанов был настоящий оазис. Здесь находился уютный садик, где стояли деревянные столы и скамейки; была даже площадка для игры в шары.

Какой-то проворный коммерсант поднакопил, видимо, денег, приобрёл этот отличный земельный участок и построил на нём кафе. На двери, что со стороны проспекта Сент-Уэн, владелец заведения водрузил табличку, которая гласила: «В „Голубом каштане“ вас ждут уют и прохлада, ликёры и вина. Еду можно приносить с собой».

Все апаши и бродяги, промышлявшие по соседству, быстро освоили новое кафе. Они частенько заходили туда, но только чтобы развлечься и отдохнуть. Говорить о делах в «Голубом каштане» было не принято, и поэтому здесь никогда не случалось ни ссор, ни драк, ни беспорядков. Те, кому нужно было выяснить отношения, отходили от «Голубого каштана» на изрядное расстояние.

Фандор знал об этом месте лишь понаслышке, но никогда в нём не был и понятия не имел, где оно находится. Поэтому он очень обрадовался, узнав, что Нини направляется в «Голубой каштан», и решил сопровождать её. Фандор был убеждён, что наконец-то встретит в этом кафе всех, кто его интересует, в том числе и «мужчину» Нини, зловещего апаша Поле, которого Фандор не без оснований подозревал в убийстве разъездного кассира.

Отправляясь в «Голубой каштан», Фандор позаботился, чтобы его нельзя было узнать. Он так умело загримировался, что даже Нини, которая считала молодого человека «одним из своих», не узнала его.

«Всё идёт как нельзя лучше», — говорил себе Фандор, входя под сень голубых каштанов.

Как обычно по понедельникам в заведении было полно народу. Многочисленные пары весело теснились вокруг столов, уставленных пустыми и полными бутылками; возле площадки, где шла оживлённая игра в шары, собрались наблюдатели и болельщики; в укромных уголках сада шептались влюблённые.

Вслед за Фандором в кафе вошла Нини, которую посетители приветствовали радостными возгласами. Она, безусловно, была самой молодой и хорошенькой проституткой Менильмонтана. Присутствующие дамы состроили при её появлении скорее завистливые, чем приветливые гримасы. Мужчины же смотрели на Нини с нескрываемым удовольствием и любопытством.

— Всем привет, — небрежно бросила Нини, не обращая ни малейшего внимания на интерес, вызываемый её особой. Не задерживаясь возле столиков, за которые её отовсюду приглашали, она направилась в кирпичный домик, где находился обычно хозяин заведения. Этот здоровенный детина по имени Жоффруа ля Баррик был, помимо прочего, знаменит тем, что неоднократно пытался устроиться грузчиком на Центральный рынок Парижа и ни разу не выдержал экзамена. Раньше он работал посудомойщиком в кабаре под названием «Свинья Святого Антония», откуда его уволили за то, что он совратил официантку, с которой, впрочем, он с тех пор жил в гражданском браке. Вот уже шесть лет как он распоряжался судьбой «Голубого каштана» с помощью своей некрасивой и толстой, вечно беременной жены по имени Мария, которая всегда была окружена оравой вопящих ребятишек и которую за её развалистую походку прозвали уткой.

Нини подошла к Жоффруа ля Баррику, который, опустив руки в жирную воду, делал вид, что моет стаканы.

— Как дела, Нини? — пробасил великан.

— Да так, ничего… Ты Поле не видел?

— Нужен мне твой Поле, — буркнул Жоффруа. — Утром, вроде, был здесь, а потом отвалил куда-то. Говорил, в девять опять зайдёт, не раньше… Мрачный он какой-то, морда топором… Дела, видно, у него паршивые.

— Дурак ты, Жоффруа, — пожала плечами Нини. — У Поле всё в полном порядке.

— Может, и так; я же говорю, мне на твоего Поле наплевать. Просто я говорю то, что думаю.

Кто-то из клиентов позвал Жоффруа, и разговор прервался.

Фандор сидел всё это время, уткнувшись в свой стакан с красным вином, и внимательно слушал, что говорят его соседи. Он выбрал удачное место. Неподалёку от него расположились Звонарь со своей высоченной Эрнестиной и старуха Тулуш, которая при дневном свете казалась ещё более морщинистой и отталкивающей, чем обычно.

Фандор поднялся с места, чтобы поприветствовать своего нового знакомца по кличке Бычий Глаз, с которым он вчера ночевал на барже под мостом Сен-Мартен.

— Ну как дела, приятель? — спросил Бычий Глаз.

— Ничего, — ответил Фандор.

Особенно разговаривать им было не о чем.

— Пропустим по одной? — предложил Бычий Глаз.

— Давай, — согласился Фандор. — Только если у тебя есть бабки.

Апаш небрежно и гордо подбросил на ладони несколько монет.

— Эй, мамаша! Утка! — громко крикнул он.

Толстуха вперевалку подошла к столику в сопровождении своего выводка. Заказы всегда принимала она.