Прайм-тайм - Лиза Марклунд Страница 18

– Известно, когда Мишель застрелили?

– Я видела ее около половины третьего ночи. И никакого выстрела не слышала, но меня же не было поблизости от аппаратной весь вечер и ночь. Автобус стоял запертый. К тому же гром гремел просто ужасно время от времени.

– То есть, собственно, будут допрашивать одиннадцать человек, а не двенадцать? Двенадцатый негритенок сбежал?

– Выходит так.

– Что это было за оружие?

Анна заколебалась снова.

– Неонацистки, – сказала она наконец. – Дурацкий револьвер, украшенный орнаментом и ужасно большой, она бегала с ним и хвасталась весь вечер. Ты обещаешь позвонить Мехмеду?

– Да, никаких проблем, я не думаю, что вы задержитесь здесь надолго.

– Вашего брата много понаехало?

– Гораздо меньше, чем можно было ожидать. Они перегородили весь мыс, только немногим вроде меня удалось пробраться внутрь. Как только у полиции еще появятся люди, они попросят пойти прочь и нас тоже.

Они замолчали, слушая шум помех на линии. Анника наблюдала, как дождь время от времени набрасывался на стены теплицы, ей вспомнились прежние Яновы дни, она и Анна Снапхене в пентхаусе Анны в Старом городе. Дождь и тогда лил как из ведра, они смотрели видео.

– Кто мог подумать, что мы будем снова праздновать Янов день вместе, ты и я, – сказала она.

Анна Снапхане не смогла удержаться от смеха, но он был практически сквозь слезы, и она быстро замолчала.

– Кстати, – продолжила Анника, – я сейчас встретила Пию Лаккинен из своей прошлой газеты, и знаешь, что она сказала? По ее словам, весь Катринехольм говорит о том, что Томас бросил меня и детей.

– Ага, – ответила Анна. – И что?

– До чего же люди злы, ты так не считаешь?

– Нет, с чего вдруг?

Они помолчали снова, отношение к семье было одной из двух тем, где их мнения расходились. Вторая касалась тележурналистики.

– Послушай, – сказала Анника, – ты знаешь, кто застрелил ее?

Анна Снапхане шумно вздохнула в трубке несколько раз – опять этот кошмар.

– Я слышала, как двое ужасно ругались наверху в Конюшне перед самой полуночью, – сообщила она.

– И кто же?

– Мариана и Мишель, – прошептала Анна.

– Черт, как неприятно, – сказала Анника.

– Я знаю, – согласилась Анна Снапхане. – Ой, кто-то идет. Мне надо кончать разговор.

Она отключилась. Анника подумала несколько секунд, прежде чем позвонить в редакцию.

Андерс Шюман поднял глаза от стола, когда Спикен отодвинул стеклянную дверь его кабинета.

– Наш скрипач так и не дал знать о себе?

Шюман вздохнул:

– Ни звука. Нам придется отправить кого-то из репортеров на его поиски. Как у нас дела?

Спикен поднял правую руку и провел ею по воздуху, как бы читая воображаемые заголовки:

– Подозреваемые: целый список. Ниже: «Двенадцать знаменитостей не лучшим образом провели время в «Летнем дворце». – Он опустил руку. – Один из них, кстати, Джон Эссекс.

Шеф редакции присвистнул и поднялся.

– Элвис Пресли нашего времени, – сказал он. – От этого вся история приобретает международный характер. – Он прошел мимо Спикена и вышел в помещение редакции. – Они все задержаны?

– Нет еще, – ответил Спикен с рукой в кармане брюк.

– Тогда нам стоит поостеречься называть их подозреваемыми. Пелле! Нам надо собраться ненадолго в редакции.

Художественный редактор, который держал телефон в одной руке, поднял большой палец на другой. Спикен поспешил вслед за Шюманом, одолеваемый противоречивыми чувствами. Порой, как сейчас, его задевала манера поведения Шюмана, но он с уважением относился к нему как к профессионалу.

– Янссон уже здесь?

– Он просто…

Андерс Шюман жестом оборвал Спикена на полуслове: – Что мы имеем?

Он сел на пустой стул шефа международной редакции, стоявший примерно по центру у стола выпускающего редактора. Спикен опустился на собственное место и пригубил содержимое своей почти пустой чашки с кофе.

– У нас, значит, есть двенадцать человек, находившихся во дворце ночью. Насколько Бенгтзон поняла, все по-прежнему остаются там, за исключением Джона Эссекса. Он уехал еще до того, как нашли Мишель.

Андерс Шюман сделал у себя пометку и приподнял брови. – Замечательно, – сказал он. – Я не видел ничего подобного в сообщениях Информационного агентства. Это официальные данные?

Янссон, ночной редактор, подошел торопливо, пролил немного кофе и улыбнулся.

– Нет, черт побери, – сказал он. – Они от Анники Бенгтзон. Возможно, мы единственные имеем их.

Андерс Шюман посмотрел на кофе, стекающий в корзину для бумаг.

– Как она добыла список?

– С помощью автомобилей на гостевой парковке. И у нее есть какой-то источник, который она не хочет раскрывать.

Пелле Оскарссон по прозвищу Фотограф и Спикен закатили глаза к потолку.

– Джон Эссекс, – продолжил Шюман, – что он там делал? Он ведь слишком велик даже для арены Глобен. Это особая статья, попроси проверить все тщательно.

Спикен сделал пометку.

– Что мы будем делать со списком? – поинтересовался Янссон. – Как назовем всю компанию?

Андерс Шюман постучал ручкой по блокноту:

– Не подозреваемыми в любом случае. Друзьями, пожалуй, или свидетелями. Нам надо прочитать текст и посмотреть, на чем остановимся.

– Друзьями, ставшими свидетелями, – предложил Пелле Оскарссон.

– Нам надо отслеживать работу полиции, – сказал Шюман.

– И у нас есть сам дворец, – заметил Спикен, – Икстахольм. Восхитительное местечко явно, всего в ста километрах от Стокгольма, но все равно абсолютно изолированное.

Руководитель редакции кивнул.

– Все так, – подтвердил он. – Наше правительство обычно использует его для секретных переговоров. Насколько мне известно, колумбийское руководство встречалось там с повстанцами из ФАРК где-то год назад.

– Говорят, Арафат и израильтяне приезжали туда, – заметил Янссон.

Спикен кивнул одобрительно.

– Годится для отдельного сюжета помимо этих двенадцати, – сказал он. – Кто займется дворцом?

– Анника Бенгтзон как-то упоминала его при мне, – сказал Шюман, – поэтому нормально, если она и напишет. А как с нашим человеком, который сейчас находится там? Веннергреном? Кто-нибудь разговаривал с ним?

Спикен обеспокоенно заерзал на стуле:

– Нет еще, он же не может позвонить сейчас, допрос и все такое…