Смерть не берет выходных - Наталья Берзина Страница 18

— Не знаю, правда ли, что от него без ума женщины, но он очень одинок.

В голосе Наташи прозвучали настолько трогательные нотки, что Павел ощутил легкий укол ревности. Что может знать об одиночестве эта девочка, разве она может до конца понять страшную суть этого слова? А разве он, Павел, не одинок? Хотя, пожалуй, нет, у него ведь есть целый мир, в котором кипят страсти, где любят и ненавидят рьяно, бурно, где герои дерутся и умирают, побеждают врагов и строят собственные государства. Тот выдуманный им виртуальный мир, населенный красивыми, сильными людьми.

— Ты хочешь кофе? — неожиданно спросил Павел.

— Нет, спасибо. Может, пора уже ужин приготовить?

— Смотри сама, ты у меня сейчас на правах хозяйки. Прикинь, что можно сделать, а я пока пойду поработаю.

Оставив Наташу, Павел вернулся в кабинет. Почему она вдруг прониклась к Андрею таким сочувствием? Только из-за того, что он миловался с собакой? Или своим природным женским чутьем она ощутила всю глубину одиночества, тот бесконечный мировой вакуум, в котором живет Андрей? Но она даже ни разу не разговаривала с ним! По-видимому, женская душа навсегда останется загадкой для Павла.

Когда Наташа позвала Павла ужинать, он с удивлением обнаружил, что не написал ни единой строчки. Выходит, он так и просидел за компьютером, не приступив к работе. После ужина они по-семейному устроились в гостиной перед телевизором. Наташа рассказывала о своей матери, о том, как они жили, как затем она приехала поступать в институт, как училась. Лишь об Илье не сказала ни слова. Павел не стал ее расспрашивать о загадочном муже, справедливо решив не бередить свежую рану, благоразумно умолчал и о спрятанных у нее в доме дисках.

Утром выяснилось, что они оба встают очень рано. Когда Павел зашел на кухню, чтобы сварить традиционный утренний кофе, его ожидал настоящий завтрак. Разъяснив Наташе, где находятся рынок и ближайшие магазины, Павел сел работать, а она отправилась за покупками.

Незаметно пролетел день, за ним другой. Павел много писал, Наташа занималась хозяйством. Вечерами они сидели в гостиной, разговаривали, Павел читал написанное за день, они бурно обсуждали главы будущей книги, и все было каким-то домашним, уютным. Павлу порой казалось, что так было всегда. Как-то вечером они вдвоем отправились в гости к Андрею.

Ужин начался скромно, неторопливо, даже несколько натянуто. Но Павел решил придать ему более непринужденный характер. Он говорил сам и постоянно втягивал в разговор Наташу. Когда на поясе у Павла запищал телефон, он взял трубку и, улыбнувшись, объявил:

— Сеня звонит, опять у нее беда какая-то приключилась. — Вышел на кухню.

Дашка, лежа на диване, ревниво наблюдала за гостьей. Она очень не любила, когда посторонние самочки претендовали на сердца ее дорогих мужчин. Наташа настороженно прислушивалась к разговору Павла. Андрей, чтобы ослабить напряженность, спросил:

— Этот Сеня кто?

— Сеня? Сеня женщина, вообще-то ее зовут Ксения, наша дачница, она обычно на лето приезжает вместе с детьми. Она такая красивая и очень умная! Ее наш директор хотел в школу к нам переманить, все блага обещал. У нас школа большая, детей много, только с математиком беда. Он уже давно на пенсии, но все равно работает, потому что замену никак не могут ему найти. Молодые к нам ехать не хотят, а опытного педагога просто так не заманишь. Вот Семен Семенович и стелился перед Сеней, уж как он ее просил, как просил! Горы золотые ей обещал. Может, все же и уговорит. Он, когда в городе бывает, всегда к ней заезжает, уговаривает. Он у нас еще молодой, ну то есть не старый, ему недавно сорок исполнилось. А она славная и работать любит. Вы не представляете! Лето! Жара! А она все что-то пишет, пишет. Дети у нее замечательные, все время рядом с ней, любят очень.

Во время всего монолога Наташа, похоже, даже не вслушивалась, что она говорит. Изо всех сил старалась понять, о чем так долго беседует Павел с загадочной Сеней. От того, наверное, в ее речи стали проскальзывать обороты, свойственные сельским жителям. Когда Павел вернулся, Наташа мгновенно умолкла и с немым вопросом в округлившихся глазах уставилась на него.

— Ничего страшного, — сказал он. — Она постоянно трясется над детьми. Хотя, что говорить, мать она образцовая. У нее дом в нашей деревне. Сеня каждое лето детей привозит воздухом подышать. Одна, без мужа, по курортам не разъездишься. Справная такая фемина. Будь я помоложе, давно бы за ней ухлестывать начал. Да ты, наверное, ее видел, когда ко мне приезжал. Ее дом крайний, возле старого парка. Высокая такая, рыженькая. Красивая, даже подойти боязно. А человек она интересный! Я частенько ее детей выручал. Как всегда, ссадины, ушибы. Поговорить с ней есть о чем. У меня такое чувство, что она с детьми ни одной выставки, ни одного концерта интересного не пропускает. И сама это любит, и детей приучила.

Пока Павел говорил, Наташа не сводила с него настороженных глаз. Как же, видела она эту женщину, действительно, за такими мужики толпами должны бегать. Ее очень сильно задело то, что сказал Павел. Конечно, Сеня красива, но у нее ведь двое детей, какой нормальный мужик захочет взвалить на шею такую обузу? А Павел заявил, что, будь он помоложе… Неужели он не видит, что есть и другие женщины, которые готовы заботиться о нем, делить с ним тяготы жизни! Да, он, конечно, не так уж и молод, но Павел — полностью сформировавшийся мужчина. А как он умен! Какие замечательные книги пишет! Как хорошо сидеть с ним долгими вечерами и разговаривать. А еще — очень хочется подойти к нему, когда он пишет, и, обняв, прижаться к его широкой сильной спине и поцеловать, просто поцеловать в твердую щеку. От таких мыслей голова у Наташи закружилась. Стыдливый румянец залил щеки. Нет, это ведь непозволительно, нельзя думать об этом! Он ведь даже не смотрит на нее как на женщину. Вон с каким восторгом Павел рассказывает о Ксении. Вконец расстроившись, Наташа притихла и наблюдала за мужчинами. Они были совершенно разными — и в то же время удивительно похожими. Внешне спокойные и уравновешенные, но в обоих клокотали такие страсти и чувства, что порой прорывали тонкую оболочку и выплескивались наружу. Неожиданно Наташа поняла: вот он, неуемный странник, главный герой всех книг Павла. Именно черты Андрея присутствовали в скитальцах и воинах, описанных в книгах. Поздно вечером, почти ночью, когда они вернулись домой, Наташа спросила Павла:

— А кто он, этот Андрей?

— Как понять — кто? Человек, причем далеко не самый худший.

— Нет, я не об этом. Вы ведь его постоянно описываете в ваших книгах. Именно его характер виден в ваших героях. Вы ведь с ним давно знакомы?

— Да. Уже пятнадцать лет. Мы познакомились в Афгане. Его привезли в госпиталь едва живого. Израненный, он все же дошел до своих. Тогда он потерял группу. Оставшись на верную смерть, прикрывать отход, выжил, а все его люди, с которыми он так долго воевал, погибли, уже находясь практически в безопасности. Их вертолет сгорел почти на посадочной полосе. А он, несмотря ни на что, добрался. Ты не поверишь, он там, в горах, сам себе пулю вырезал, по живому делал операцию, без всякого наркоза. Когда он ко мне на стол попал, шансов выжить у него почти не было. Но он справился. Только после всего этого ушел из армии. Все годы мы переписывались, а когда после ранения в Чечне я уволился, возвращаться было некуда. Он пригласил меня сюда. Родных у меня давно уже нет. Один как перст. Я и приехал. Андрей тогда как раз с женой разводился. Так сложилось, что купили мы квартиры в одном доме. Он тогда мне здорово помог деньгами, да и писать-то я стал с его подачи. Первую мою книжку он раскритиковал в пух и прах, но заставил отвезти в издательство. Так все и началось. Получается, что именно ему я всем и обязан. Позже, когда немного поднялся, дом в деревне купил. Мы ведь практически одновременно там поселились. С той лишь разницей, что я поселился весной, а ты, как мне помнится, летом или осенью.