Траектория - Леонид Шувалов Страница 18

Данилов поводит широкими плечами.

— Поднял я его, отряхнул, он только глазами сверкает да зубами скрипит. Тимоха вообще у нас психоватый был, особенно в детстве. Как змей зашипел: «Знать тебя не желаю, подавись своим домом!» А на следующий день забрал из конторы трудовую книжку. Это уж мне люди потом рассказывали. Тимоха-то со мной даже не попрощался. Вещи скидал, деньги прихватил, а их ни много ни мало двенадцать тыщ ему досталось. Родители-то всю жизнь копили, по курортам не ездили, гарнитуров разных не покупали,— Данилов замолкает, потом сокрушенно покачивает годовой.— Попуткой Тимоха и уехал в Барнаул…

— Вы так и не знаете, где он?

Данилов качает головой.

— Откуда?.. Писать он не пишет, а известия самые разные слышал.

Мгновенно настораживаюсь.

— Какие же?

К примеру, Кургуз Мария, сестра жены моего сродного брата, она в Барнауле проживает, на вокзале кассиром работает, говорила, когда прошлым летом сюда отдыхать о ребятишками приезжала, что Тимоха вроде до Омска билет брал. А прошлым летом жил тут у нас турист один из Новосибирска, ученым работает, на каких-то больших машинах чего-то считает, так он с месяц назад письмо непонятное прислал: вроде Тимоха с ним на стройке работает. Я думал, ученых только к нам в деревню на уборку посылают, а, оказывается, они и дома строят.

— Письмо сохранилось? — нетерпеливо прерываю я.

— Было где-то... На машинке напечатано, читать любо-дорого. Сейчас поищу.

От волнения не знаю, куда деть руки, и не нахожу ничего лучшего, как засунуть их в карманы юбки. Данилов неторопливо открывает фанерный буфет, с озадаченной физиономией, отчего кажется, что его нос и вовсе опустился на нижнюю губу, перерывает все ящики, гремя посудой, осматривает полки, наконец радостно восклицает:

— Вот оно!

Вынимаю из конверта лист бумаги и сразу узнаю прыгающие буквы старенькой «Москвы» Хохлова. Пробегаю текст глазами. Еще раз перечитываю те строки, ради которых стоило ехать не только в Шадринку, но и в саму Тьмутаракань.

«...На отройке, где я сейчас работаю из-за квартиры, есть плотник. У него имя, отчество и фамилия Вашего брага. Мне это представляется чрезвычайно подозрительным. Насколько помнится, Вы говорили, что Ваш брат Тимофей Дементьевич очень похож на Вас, только выше ростом. Этот Данилов очень небольшого роста и совсем на Вас не похож. Как-то в разговоре я поинтересовался, не из Шадринки ли он? Данилов рассказал историю о Вашей ссоре с братом из-за наследства, но, когда я начал выяснять особенности местности, где Вы живете, он стал путаться и под благовидным предлогом прервал разговор. Хочу выяснить, что он за личность, переговорив с ним напрямик. Если не удастся, обращусь в милицию...»

— Больше писем не было?

Михаил Дементьевич разводит руками.

23.

Обратная дорога до Барнаула занимает гораздо меньше времени. Михаил Дементьевич подвозит меня на своей «Ниве» к райцентровскому автовокзалу за несколько минут до отхода рейсового автобуса, который на этот раз бежит быстрее. Пурга кончилась, и укатанное шоссе, отражая солнце, слепит глаза.

Мария Кургуз, сестра жены сродного брата Данилова, оказывается на своем рабочем месте — в кассе железнодорожного вокзала. Допросив ее, узнаю, что действительно пять лет назад, в июле, Тимофей Данилов покупал билет до Омска...

Поезд приходит в Омск без опоздания. Но не в семь утра, как я рассчитывала, а в шесть. Во всем виноват один субъект, чью фамилию я где- то встречала, но никак не могу припомнить. Он придумал часовые пояса и столько налепил их в Сибири, что теперь в Омске одно время, в Новосибирске и Барнауле — другое, в Иркутске и Улан-Удэ — третье. Вот и мучаюсь. Никогда не думала, что какой-то час может доставить столько долгих и пустых минут. Брожу по вокзалу как неприкаянная. В конце концов решаю хоть как-то убить время и иду к ресторану, но он закрыт, причем на такой большой навесной замок, что кажется, его никогда не откроют. Бреду дальше. Встаю в очередь к буфетной стойке.

Перекусив, возвращаюсь к своему занятию — бесцельному времяпрепровождению. Но тут замечаю кабину междугороднего телефона-автомата. Прикрываю за собой дверь и, опустив в щель пятнадцатикопеечную монетку, набираю номер. Услышав отзыв абонента, нажимаю кнопку.

— Павел Петрович, вы не спите?! — кричу я.

— Это ты, Привалова?.. Не сплю,— сонным голосом отвечает шеф,— Ты откуда: из Барнаула или из дома?

— Из Омска.

Секунд пять-шесть Павел Петрович молчит, пережевывая информацию, потом спокойным голосом, будто ему по меньшей мере чае назад сообщили, где я нахожусь и чем намерена заниматься, спрашивает:

— И надолго ты?

— Дня за два управлюсь,— оптимистично заверяю я, хотя сама толком не знаю, что выйдет из моей поездки.

— Лариса... Ты все на себя не бери, свяжись с уголовным розыском... Мне так спокойнее будет.

Похоже, моя чрезмерная расторопность начинает его тревожить.

— Обязательно свяжусь,

Выполняя свое обещание, заглядываю в комнату милиции. Напротив входа, за деревянным барьером, откинувшись на стуле, сидит молодой сержант с перекрещенными на груди руками. В его позе столько камня, что у меня создается впечатление, будто он так и просидел всю ночь.

— Здравствуйте,— говорю я.

Сержант вздрагивает, и утренние грезы, застилавшие его глаза туманной дымкой, мгновенно улетучиваются.

— Что случилось, гражданка? — официальным баском интересуется он.

— Ничего,— правдиво отвечаю я.

— Тогда в чем дело?

Мило улыбаюсь.

— Вот мне... Хотела узнать, где находится городское управление внутренних дел.

Сержант недоверчиво оглядывает меня и довольно прямолинейно спрашивает;

— А вы кто?

— Следователь прокуратуры из Новосибирска.

— Вам срочно нужно туда?

— К началу рабочего дня.

— Тогда обождите немного,— деловитым тоном говорит сержант.— Скоро машина должна быть, я вас отправлю.

24.

Начальник отдела уголовного розыска Омского городского управления внутренних дел, поджарый, невысокий подполковник в очках с дымчатыми стеклами, выслушав мой рассказ, задумчиво пощипывает нижнюю губу:

— Нда-а… Человека я вам, конечно, дам...

Он произносит это таким обреченным тоном, словно заранее прощается со своим сотрудником, которого уж и не чает увидеть на очередной оперативке.

Сижу, скромно сложив руки на коленях, тихо проникаюсь благодарностью. Все так же задумчиво подполковник опускает палец на клавишу селектора, видимо, еще не до конца решив, кем же ему пожертвовать.

— Слушаю вас,— раздается из динамика спокойный неторопливый голос.