Исчезнувший мертвец - Картер Браун Страница 18

Мисс Баннистер открыла нижний ящик письменного стола, запертого на ключ, и, вытащив оттуда папку, с каменным лицом протянула ее мне.

– Полагаю, что здесь вы найдете ответ. А я пока выпью виски. Сейчас я должна расслабиться. Вы составите мне компанию?

– Это первое приятное предложение, которое я слышу от вас сегодня.

Я положил папку на стол, открыл ее, прислушиваясь к приятной музыке в глубине комнаты – позвякиванию стаканов и бутылки.

Да здравствует такая музыка!

Что касается содержимого папки, то оно заключалось в нескольких вырезках из газет. Заголовок одной из них гласил: "Два года заключения за мошенничество!"

Ниже была помещена фотография очень молодой мисс Баннистер. Балтиморская газета четырехлетней давности…

Статья описывала, как молодая девушка Эдвина Баннистер обжулила одного делового человека на тысячу долларов. Она продала ему половинную долю воображаемой нефтяной скважины, представив фальшивые бумаги на владение и не менее фальшивые заключения экспертов, судя по которым скважина в будущем принесет целое состояние, но только после материального вливания, необходимого для ее успешной эксплуатации.

К счастью, написала газета, адвокат потерпевшего услышал об этом деле. Он провел расследование, обнаружил вместо скважины рукава от жилетки и известил об этом полицию.

История банальнейшая, и о ней рассказали на первой полосе лишь потому, что Эдвина Баннистер оказалась личностью неординарной. Дочь миллионера из Коннектикута в девятнадцатилетнем возрасте была вышвырнута из дома отцом по причине, о которой в газете не говорилось… Отец заявил Эдвине, что никогда больше не захочет ее видеть и что она не получит ни гроша из его состояния.

Я закончил чтение этой статьи, затем пробежал и другие, в которых рассматривались разные аспекты этого же дела: арест, судебный процесс и тому подобное. Потом поднял голову. Мисс Баннистер стояла возле меня и протягивала стакан.

– Спасибо, – поблагодарил я и машинально взял его.

– В последний момент в моем отце заговорила совесть, – сообщила мисс Баннистер шепотом. – Он разорвал свое завещание, и все оставил мне. Конечно, отец не был миллионером, ведь газеты всегда все преувеличивают. Его основное состояние оценивалось в двести пятьдесят тысяч долларов, да еще немного по мелочи.

Я сделал глоток столь жгучего скотча, что у меня обожгло желудок.

– Я поехала в Калифорнию, – продолжала мисс Баннистер, – и просидела восемнадцать месяцев в тюрьме, даже чуть меньше этого. Когда меня освободили, я узнала, что мой отец скончался полгода назад и что я его единственная наследница. Я продала все, что получила по наследству, и устроилась здесь. Моим единственным желанием было забыть прошлое и чтобы все тоже забыли о нем… Мне пришла мысль организовать подобного рода колледж. Денег у меня оказалось достаточно, и я надеялась на успех. Более того, это было бы прекрасным прикрытием. Подумайте, кто бы мог вообразить, что директриса подобного заведения, закрытого и респектабельного, бывшая авантюристка, сидела в тюрьме! – Мисс Баннистер безрадостно засмеялась. – Год назад освободилась вакансия профессора иностранных языков.

Дикс подходил для этой должности, у него имелись хорошие рекомендации, я его и наняла… Не знала только в тот момент, что он целый год работал в Балтиморе как раз в то время, когда все газеты так много писали обо мне. А мистер Дикс этого не забыл.

– И он представил вам газетные вырезки и угрожал рассказать всем об этом, если вы не будете платить?

– Совершенно верно.

– И вы пошли на это?

– Разве я могла поступить иначе? Тридцать тысяч долларов за этот год, и я продолжала бы платить, если бы сегодня вечером не случилась драма. Он мог совершенно уничтожить не только мой социальный статус, не только мой колледж, но и мое будущее с человеком, которого я люблю, – с Эдвардом.

– Почему вы показали эти вырезки мне?

– Потому что дальше идти некуда… Не могу допустить, чтобы Эдварда несправедливо обвинили в преступлении. Мне наплевать на то, что со мной случится, но я не желаю, чтобы что-то случилось с ним.

Я закурил сигарету.

– Не увлекайтесь. Да, вы доказали, что Дикс шантажист, но это отнюдь не доказывает, что он убийца.

– С той поры как Дикс понял, что я ни в чем не могу ему отказать, – горячо продолжала мисс Баннистер, – он изменился. Я знала, что он пытался назначать свидания ученицам, и иногда небезуспешно, но я не смела сделать ему замечание. Не могла вышвырнуть его за дверь, и, если говорила ему, чтобы он перестал преследовать девушек, он только смеялся мне в лицо… – Патронесса наклонилась вперед с напряженным лицом. – Вы вскоре сами убедитесь, что у него была веская причина прикончить этих двух девочек. Вы найдете это, лейтенант, я в этом уверена. Дикс – гений в некотором отношении, гнусный гений! Этот вид, который он напускает на себя! Дикс может прикинуться таким застенчивым, но под своей робкой наружностью он скрывает нечеловеческую жестокость.

– Я займусь им.., а вы решитесь свидетельствовать о шантаже перед судом?

Она закусила губы, но потом решилась:

– Да, я буду свидетельствовать против него.

– О'кей, тогда я скажу мистеру Диксу несколько слов.

Выйдя из кабинета, я столкнулся с Полником и Следом.

– Лейтенант, – озабоченно произнес сержант Полник, – что же происходит? Вы сказали им всем, что Пирс находится по пути в комиссариат и что все закончено. А я, когда встретил инспектора Следа, узнал, что Пирс сидит в котельной вместе с фокусниками. Но фактически… Может, уголовной бригаде разместиться прямо в котельной?

– Если я попытаюсь объяснить тебе, ты все равно ничего не поймешь. Итак, никаких объяснений. Лучше найди кухню – это не очень трудная задача даже для тебя – и приготовь немного кофе. Я присоединюсь к тебе минут через двадцать. Идет?

– Идет, лейтенант, – оживился Полник.

Я покинул их и пошел в жилой корпус. Сперва я постучался к Диксу, услышал крадущиеся шаги, а затем неуверенный голос профессора:

– Кто там?

– Откройте! Мне нужно поговорить вами… Это Уилер.

– Уже очень поздно, лейтенант. Я…

– Откройте или я взломаю дверь!

Ключ в замке повернулся, и дверь отворилась. За Диксом стояла мисс Томплинсон, покрасневшая и растрепанная.