Золотая дева - Анна и Сергей Литвиновы Страница 18

А у самой лицо важное-важное. Всем своим видом показывает: уж она-то точно не снизойдет до простого телохранителя. Может, сама на хозяина нацелилась?.. А что, девушка Кася видная, фигуристая, на язычок острая.

Хотя вряд ли.

А горничная продолжала ее наставлять:

– Ты, Машка, с Кривцовым осторожней держись. Он только на вид такой заботливый, сладкий. Всегда и как дела спросит, и комплиментик, и подарочек к Новому году… Но на самом деле ему на нас всех плевать. С высокой колокольни.

Она понизила голос, склонилась к уху товарки:

– Знаешь, что я подслушала в то утро, когда Настю убили? Никому не говорила – а тебе расскажу. Дурдом был полный: везде менты шныряют, а всех наших, когда допросили, на кухню согнали. Велели сидеть, не высовываться. Но туалета-то в кухне нет, а мне приспичило как раз. Я и пошла тихонько… Мимо гостиной шагаю, а там Кривцов, и с ним какой-то чин милицейский. Важный, похоже. Ну, и дверь приоткрыта. Святое ж дело: разнюхать, что к чему. Я остановилась, конечно. Слушаю. Только у них там разговор совсем не про убийцу шел. Слышу, Кривцов говорит этому чину: мол, на все вопросы, какие мог, я ответил и убедительно прошу – чтобы вся дальнейшая возня меня не касалась. Ну, мент, естественно, рожу скривил, бурчит грозно так, что следствие есть следствие и препятствовать ему никто не вправе. А Кривцов в ответ: да вы не поняли, мол! Я не про следствие. Просто больше слышать об этой Павлючковой не хочу. И уж тем более ее родственникам о смерти сообщать или похороны организовывать… Я, говорит, занят, жена – тоже, да и Лизочка уже и без того вся на нервах. Не хватает нам только, чтоб родня этой няни сюда заявилась. Забирайте, типа, тело, все вещи ее – и чтоб забыть о Павлючковой.

– А что мент? – заинтересовалась Маша.

– Сначала не хотел, конечно, – усмехнулась Кася. – Его, типа, задача убийцу искать. А с родственниками безутешными он общаться не обязан – это работодателей дело. Но только ж у Кривцова свой аргумент есть. Я сама видела: неслабую такую пачку «зеленых», естественно, менту протянул, чтоб компенсировать хлопоты. Тот, ясное дело, хапнул. И отработал, врать не буду, добросовестно. Сначала тело забрали, потом криминалисты уехали. И в тот же вечер еще какие-то парни явились, все Настькины вещи в сумки побросали и увезли. А мне Кривцов велел ее комнату до блеска вылизать, чтоб на убийство и ни намека. А на следующий уже день там новая няня жила. Временная, из агентства… А нам Кривцов сказал: кто про Настену хотя бы упомянет – уволит тут же. И так, типа, столько хлопот из-за нее…

– Что ж. Сразу видно – деловой человек, – прокомментировала Маша.

– Это понятно, что деловой, – вздохнула Кася. – Только у Насти на Украине дочка осталась. Школьница. И мама старенькая…

– Ну, может, Кривцов им тоже как-то поспособствовал, – предположила Мария.

– Да ничего подобного! – отмахнулась Кася. – Зачем ему? Он тому менту ясно сказал: организовывай все сам, а мне про Настю не напоминай. Хотя она тут почти пять лет работала. И Кривцов, если в духе, всегда на нее сироп лил: и вы наш ангел-хранитель, да спасибо вам большое, да вы Лизочке больше, чем мама. Так что, – закончила горничная, – когда хозяин тебя хвалить будет, ты, конечно, кивай и притворяйся, что рада. Но, если что случится, имей в виду: возиться с тобой не будут. Мигом вышвырнут. Как рваную половую тряпку. Поняла?

– Поняла, – вздохнула Мария. И тепло улыбнулась горничной: – Спасибо тебе, Кася.

Но та лишь усмехнулась:

– Не стоит благодарности. Я просто указание хозяина выполняю…

– Какое?

– Ну, присмотреть за тобой, ввести в курс дела. Но выручать тебя не стану. Тут, у Кривцовых, свой закон. Каждый сам за себя.

* * *

Что хуже – открытая рана или крошечная, почти незаметная заноза?

Елена Кривцова знала ответ с раннего детства. Когда была еще нищей, никому не нужной девчонкой, но уже поставила себе цель вскарабкаться к самым вершинам. Тогда и поняла: очевидное заболевание излечить на самом деле проще. И от явного врага избавиться легче. И вообще гораздо удобнее, когда проблема – вот она, во всей своей очевидности и красе. Сразу мобилизуешь все силы, бросаешь на ее решение все умение и просто не даешь себе расслабиться.

А заноза не болит себе и не болит. И жить особенно не мешает. Но только именно такие неприметные и безобидные ранки часто и вырастают в самые наимощнейшие гнойники. А хватишься, возьмешься наконец вскрывать – может оказаться, что уже и поздно… Сепсис, кома и смерть.

Вот и сейчас Елену Кривцову беспокоила именно такая, едва саднящая болячка. И она даже понять не могла – где эта зараза прячется.

На работе неприятностей, крупных и мелких, конечно, вагон, но ничего абсолютно неразрешимого нет. Муж устроил ей безобразную сцену, но к этому Елене тоже не привыкать. С любимой дочкой, Лизой, контакта как не было, так и не предвидится. И это вроде давно не новость… Но где же тогда проблема, где?..

Логического решения сей задачки Елена найти не могла. Но интуиция все же подсказывала: заноза, досадная мелочь, кроется где-то дома… Но что не так? Кто-то из персонала – проверенного, хорошо оплачиваемого и в меру запуганного – начал сливать информацию? Журналистам, налоговикам, кому угодно?.. Возможно. Только что они особенного могут знать, все эти горничные, поварихи, охранники?

Или, допустим, что-то не так с новой няней? Она, конечно, поспешила нанять ее на работу – очень уж временные няни надоели. Взяла эту Машу почти не раздумывая, без кастинга. Девчонка, правда, Елене понравилась – шустрая, хваткая, ее саму в молодости напоминает. И аттестации ей Евгения Юрьевна дала самые лестные, и с Лизой они, кажется, с первого дня поладили. Но вдруг эта вся из себя идеальная Мария столь внезапно появилась в их семье совсем неспроста? И что-то затевает? Только из какой оперы? Похитить ребенка, потребовать выкуп? Да нет, смешно… Не похожа она на преступницу. И на журналистку, решившую внедриться в их семью, тоже никак не тянет.

Или, может быть, никакой занозы и нет? И всему виной убийство Анастасии?.. Тут каким железным человеком ни будь, но встречать в собственном доме, в своей крепости, смерть всегда тяжело. До сих пор в ушах Лизин крик стоит. Девочка ведь на пороге няниной спальни стояла, когда с трупа одеяло откинули, Володин, зараза, не усмотрел. А там такое… У ребенка настоящая истерика была, врача пришлось вызывать. Да Елена и сама с содроганием вспоминает: обнаженное, уже начавшее синеть тело с перерезанными наискось венами.

Но только убийство – это всего лишь убийство. Впечатляет и не более того. Павлючкова ведь им никто: не сват, не брат, просто наемный работник. И нельзя сказать, что Елену так уж потрясла гибель няни. Она никогда особенно не была привязана к ней. Наоборот: та ее раздражала. Суетливая, услужливая, пугливая – только брови нахмуришь, сразу в панику ударяется… Елене, как любому руководителю, конечно, нравилось, когда ее боялись. Но боялись хотя бы отчасти равные ей, типа начальника отдела маркетинга или пиарщика, а не какие-то несчастные украинки.