Непреклонные - Инна Тронина Страница 18

Почему-то больше всего я боялась, что хозяин посадит меня на время первой беседы под портрет в чёрной рамке или напротив него — чтобы покойница всё время смотрела мне в глаза. Но, к счастью, этого не произошло, и мы устроились за деревянным столом. В центре его красовался начищенный медный самовар, а вокруг него стояло несколько заварочных чайников. Всю остальную площадь стола занимали калачи, баранки и пироги, разложенные в мисках и на деревянных дощечках.

— Прошу вас!

Кулдошин жестом обвёл стол, приглашая начать трапезу. Он снял свою куртку, но оставался в чёрном, только закатал рукава.

— Согласно этикету, чайный стол должен представлять выбор разных сортов. Хотите вот этот, «Эрл Грей»? Или «Ахмад» с экзотическим вкусом?

— Всё равно, Юрий Иванович. — Мне было уже не до церемоний.

Кулдошин налил мне огромную кружку чая, вернее, чифиря, заваренного по-нашенски, и опять замолчал. Я воспользовалась паузой и с удовольствием принялась за чай и пирог с рыбой. Почему-то мне всегда нравилось сочетать сладкое и солёное, и многие меня не понимали.

— Вчера друга потерял, — неожиданно сообщил Кулдошин. — Вместе Афганистан прошли, он с Ильёй Марковым раньше работал.

Юрий не стал уточнять, кем работал его друг, но я сразу поняла. Значит, тоже был «уралмашевский», и безвременная его кончина вряд ли кого-то могла удивить.

— Думаете, его «заказали» конкуренты? Нет, представьте себе, свингерством занялся! Говорил я ему, что не божеское это дело. Ведь свою бабу под чужого мужика надо подложить! Он-то ничего, а вот мужик из другой пары психанул. Свальный грех не каждому по душе придётся, даже если поначалу и вошёл в искус. Тот, другой, выхватил «макаров» и перестрелял всех. А четвёртую пулю — себе в рот. Кстати, Мила парня этого, друга моего, знала. Только вы ей не говорите, как всё случилось. Наталья одно время хотела, чтобы Мила за него замуж вышла. Так и не сумела найти ей партию. А ведь спала и видела, чтобы у Дениски отец был… — Кулдошин тяжело вздохнул. — Я закурю? А вы компанию не составите? — Я молча кивнула и взяла сигарету. — Наталья просила меня, если с ней что случится, Милу не оставлять. Девчонка она славная, и я ей верю. Она очень вас рекомендовала… — Кулдошин несколько раз жадно затянулся. — Много мне говорила о вас, о вашей дочке. С Дениской, говорит, подружились — не разлей вода! Ладно, довольно о постороннем, перейдём к делу. Я понимаю, Оксана, что вы очень устали. Если хотите, сейчас идите отдыхать. Времени у нас много.

— Да, действительно, мне нужно прийти в себя. Но несколько вопросов я задам вам прямо сейчас.

Я курила сигарету, пила уже вторую чашку чая и изо всех сил старалась не уснуть прямо за столом.

— Расскажите, как всё произошло в тот день. Какие события этому предшествовали, не показалось ли что-то странным. Кроме того, меня интересует, кого конкретно подозреваете вы и по какой причине. Мне нужен весь расклад по здешним группировкам — кто чем занимается, какие возможности имеет. Вы, конечно, понимаете, что, несмотря на ваши чувства к жене, вы должны говорить правду. Если имели место неприятные факты, не скрывать их. Мне нужна чёткая картина, иначе невозможно будет работать.

— Понимаю. — Кулдошин сбил пепел. — Я не намерен ничего скрывать. Задавайте вопрос, я отвечу. Так получится скорее.

— Ладно. — Я попыталась привести скачущие мысли в порядок. — Почему ваша жена так срочно поехала из бани домой?

— У неё с одной «тёлкой» была назначена встреча. Иначе эту Лару и не назовёшь. «Папик» у неё крутой, «бабки» имеет хорошие. Нам время от времени помогал. Наташа расширяться хотела, переоборудовать комплекс. Бассейн по евростандарту уже начали отделывать. Наверное, Павел вам кое-что рассказал.

Кулдошин испытывающе взглянул на меня, но ничего не понял. Вряд ли в моих глазах можно было различить что-то кроме сонного тумана.

— Свои, женские дела у Наташки с Ларисой были. Жена омоложение делать хотела, а Лара могла помочь. Службу безопасности требовалось доукомплектовывать, вооружать, чем положено. «Чёрные» совсем зажрали. Мила, наверное, сказала, сколько раз её тётку убить хотели? И большей частью на моих глазах… Я всё время боялся, что бандюки, даже русские, «красного петуха» нам в баньку пустят. Многие грозились, но как-то проносило. До бесконечности фартить не может, и я знал, что когда-то час пробьёт. Вот, пригласила Наталья Ларку на вечер, да и уехала к ней. Они и раньше встречались. Сидели, выпивали понемногу, в сауну ходили, в бассейне плавали. Никогда никаких происшествий…

— А Лариса не может быть причастна к убийству, на ваш взгляд? — От усталости я зацепилась за самую примитивную версию.

— Да нет, не думаю… — Недокуренная сигарета повисла в пальцах Юрия. — Ручаться ни за кого нельзя, но только не пойму, зачем Ларке это нужно. Наталья-то им как раз не мешала…

— А кому она мешала? — в упор спросила я. — И поподробнее.

— Долго надо рассказывать. — Кулдошин сжал виски ладонями, будто пытался раздавить собственный череп. — Сложно всё. Антон Ветрогонский, друг-то мой, которого убили, очень многим мешал. Они вместе с Натальей прижимали цыганских наркобаронов. Когда жены не стало, в Антона как бесы вселились. А ведь она его из ямы вытащила, когда на иглу сел. Целыми днями обжабанный ходил. А когда вылечился, группу вокруг себя собрал. За своих наркоторговцев ромалы, цыгане то есть, его публично к смерти приговорили. Сам барон приказал уничтожить. Эх, Оксана, вы тут такое ещё увидите! Такое услышите! Не знаю, захотите ли вы дальше эту вонь копать. Милиция вся куплена, и вам помощи от неё не будет. Ладно, если и мешать не станут. Русских там вообще мало — азеры, «чехи», узбеки. А славяне которые — одни выродки, кормятся от наркоты. Вся сволочь на Урал ползёт, потому что огромные деньги здесь крутятся. На окраинах, считайте, российской власти нет, только Кавказ и Средняя Азия. Эти — главные подозреваемые, с моей точки зрения. Они Наталью давно в расизме, в апартеиде обвиняли, когда в бане стала наводить порядок. Пришлось назначить паспортный режим, чтобы всякая вшивая сволочь не проходила в комплекс. Но у нас права человека только так и понимают!

Кулдошин ничего не ел, почти не пил чай, только зажигал одну сигарету от другой.

— «Чехи» в открытую угрожают. Если в Чечне спецоперация, у нас здесь по улицам пройти нельзя. Замордовали совсем, а у Натальи сердце болело. В своём, говорила, городе, а как чужие! И в бане у неё — конец света. С азиатского рынка вся нечисть туда прёт. Не только мыться, но и тряпьё своё стирать, вшей вычёсывать и всё такое. Живут они в контейнерах, некоторые — у бабок, у пьяниц комнаты снимают. Бывает, что по пятнадцать-двадцать душ в одной каморке. Не только спят и едят, даже рожают — и то на тюках! Девок страшно днём на улицу выпускать! А у Наташки — три дочери от первого брака, одна другой краше. Дуньку чуть не изнасиловали в прошлом году…

— Ясно. — Мне очень хотелось зевнуть, и я чуть не сунула кулак в рот. — Национальная рознь, один день в неделю для помывки «некоренных», борьба с наркотиками, нежелание платить дань местным «авторитетам». И все обиженные могут свершить преступление.