Чужие скелеты - Андрей Кокотюха Страница 18

– Я знаю… – вставил Сахновский.

– Что вы знаете?

– В моргах всегда не хватает света. Я, вообще-то, врач…

– А, да, хирург. Саша мне говорил…

– Саша?

– Петриковский, начальник уголовного розыска. Он муж моей школьной подруги. Мы тут в Жашкове все либо родственники, либо знакомые, либо сослуживцы… Начальник горотдела, Костюк, учился на два класса старше. Мы с ним даже целовались когда-то… Вас я почему-то не помню. Вы в какой школе учились?

– В первой.

– Тогда ясно. Я в третьей… Хотя все это чепуха, в том числе и знакомства с местным начальством… Я и без него имею вполне солидный вес и в Жашкове, и в районе. Хвастать не буду, но любой кабинет и в нашей мэрии, и в черкасской обладминистрации для меня открыт. Знают меня и губернатор, и мэр. Не любят – но вынуждены считаться, это да.

– И что же? – Антон все еще не понимал, куда она клонит.

– Да ничего, – согласилась Юлия. – Я здесь не царица. Занимаюсь своим бизнесом, исправно плачу налоги, из прибыли помогаю удерживать хиреющий на глазах район на плаву. Такой статус позволяет мне считаться одной из самых влиятельных персон в городе и районе.

– Вы не депутат случайно? – полюбопытствовал Антон.

– Было дело. – Гаранина снова поморщилась. – Больше не хочу, мешает работать, а толку – чуть. Нет, я сама по себе, вполне «прикосновенное» лицо. Если хотите – как-нибудь поговорим об этом, но позже. Сейчас меня интересуют совсем другие вещи. В первую очередь – мой брат Руслан.

– Старший?

– Что вы имеете в виду?

– Старший брат или младший?

– А, это… Младший. Разница между нами – два года. Ему должно было исполниться… – она на мгновение замялась, – тридцать четыре.

– Значит, вам – тридцать шесть?

– Нетрудно сосчитать. – Гаранина прошлась по номеру и снова остановилась перед Антоном. – Чтобы окончательно снять все вопросы, добавлю: была замужем, разведена, ношу девичью фамилию. Со мной – все?

Эта женщина с ее вызывающими манерами одновременно удивляла Антона и глухо раздражала. Но он твердо решил играть по предложенным правилам, поэтому только молча кивнул. Гаранина вернулась к окну, быстро взглянула на почти безлюдную воскресную улицу и повернулась к собеседнику:

– Брат давно исчез из нашего поля зрения. Ему и в юности не сиделось на месте, он всегда был, что называется, проблемным подростком. Вот вы смотрите на меня, и я понимаю ваше удивление: настолько мы разные. Но я и сама его едва узнала – косматого, жуткого, в этой чудовищной бороде. Попросила Петриковского, чтоб его хотя бы побрили, тот поворчал, но все же распорядился. И тогда я окончательно убедилась – это Руслан…

Гаранина умолкла, словно собираясь с мыслями.

– Действительно, он исчез довольно давно, – продолжала она. – То есть, он и раньше пропадал, но рано или поздно давал о себе знать… Но в этот раз… Я чувствовала свою вину, потому и подала заявление на розыск.

– Вину?

Женщина, казалось, не обратила внимания на вопрос Антона.

– Моего брата все здесь знали. И что он собой представляет тоже. Поэтому милиция не спешила принимать у меня заявление, и я могла понять позицию и Костюка, и Петриковского. В итоге мы договорились: они будут сообщать мне обо всех неопознанных мужских телах, обнаруженных в городе и районе. Будь я «человеком с улицы», меня бы просто послали, но я недаром упомянула свой статус. Некоторое время эта устная договоренность худо-бедно действовала, правда, без всякого результата…

Антон окончательно запутался:

– Выходит, вы были уверены, что ваш пропавший брат может найтись только таким образом? А почему? Я обнаружил его тело и видел, что с ним сделали. Факт преступления налицо, пусть этим занимается следствие. Но от меня-то вы чего хотите, Юлия? При чем тут я?

– Я хочу знать, кто и почему так поступил с моим братом, – ответила женщина, в упор взглянув на Антона. – А к вам я пришла, потому что еще не сошла с ума и понимаю: есть вещи, с которыми бессмысленно обращаться к милиции. Они вообще не в их компетенции. И если вы, доктор, не возражаете, давайте оба успокоимся, присядем и поговорим начистоту.