Бисер для трех поросят - Татьяна Сахарова Страница 18

Но прежде чем я успела об этом подумать, милиционер и псих подхватили меня под белы рученьки и в мгновение ока затолкали на заднее сиденье все того же треклятого «жигуленка». Водитель в два прыжка обогнул машину и рванул с места что есть мочи, не обращая внимания на отчаянное пыхтение мотора.

Все ясно: психи в нашем городе спелись! Иначе поведение постового объяснить нельзя. С его помощью полоумный работяга похитил меня и теперь везет в неизвестном направлении с недобрыми намерениями. От безысходности я тихонько заревела.

— Очень плохо? — озабоченно осведомился тиран. При этом он без зазрения совести пересек двойную разделительную, совершая обгон по полосе встречного движения. Возможно, псих просто решил поиграть в камикадзе, и для этого ему понадобилась спутница. А тут как раз Женька подсуетилась.

— Плохо-о-о… — подтвердила я его предположение, шмыгнув носом для убедительности.

— Потерпи. Я тебя сейчас мигом в больницу доставлю. И глазом моргнуть не успеешь.

— Не надо меня в больницу-у-у…

— Надо! — отрезал он.

И автомобиль наконец затормозил у центральных ворот Первой городской больницы.

* * *

Позору моему не было предела. То есть мой позор был совершенно беспредельным. То есть если у позора вообще бывают хоть какие-то пределы, то это не мой случай. Мы сидели в больничном кафе. Я, умываясь слезами, рассказывала о Женькиной безумной затее с потерей сознания и о потенциальном принце с золотым «Ролексом». Бывший псих, а ныне вполне здравомыслящий человек Федя жевал плюшку и ехидно хихикал.

Что уж сейчас с его хихиканья? Полчаса назад здесь, в больнице, надо мною потешался весь медицинский персонал. Когда Федя втянул меня, едва живую от страха, в приемный покой и заголосил, что это сахарная кома, медсестры кинулись на подмогу, намереваясь взять анализ крови. Но я вырвалась и с криком: «Уберите от меня психопата!» почесала по больничным коридорам, поочередно хромая на обе ушибленные ноги. Отлавливали меня всем миром, а поймав, потратили уйму времени на выяснение причин моей неадекватности.

Оказалось, что Федя, доставивший меня в больницу, неплохо подкован по медицинской части. В отличие от меня, ему было знакомо чудное слово «гипогликемия», которым Женька в недобрый час обозвала мой «приступ». Эта самая гипогликемия означает резкое падение уровня сахара в крови, и больные нуждаются в срочном медицинском вмешательстве. Поскольку на полпути я потребовала, чтобы меня высадили, добрый человек Федя для очистки совести решил накормить бедняжку сладким мороженым с целью повышения содержания сахара в крови. Но тут, при выходе из машины, мои ноги сами собой подкосились, и меня стошнило. Федя, конечно же, не мог знать, что ноги оттоптала Женька, а вырвало от его же зловонного перегара. Поэтому он интерпретировал ухудшение моего самочувствия по-своему. Произошла чудовищная ошибка, подумал он. У больной сахар в крови был не понижен, а, наоборот, повышен. Такие колебания иногда случаются у людей, страдающих сахарным диабетом. Сладкое мороженое только усугубило ситуацию, и бедная администраторша уже ступила одной ногой в могилу. Именно это Федя и объяснил милиционеру, который принял живое участие в моем спасении и помог запихнуть «умирающую» в машину. Затем, рискуя собственной жизнью, Федя изображал из себя Шумахера, рассекая на убитом «жигуленке» плотный автомобильный поток.

Пока мой спаситель с аппетитом поглощал в больничном кафе плюшки, я каялась во всех своих прегрешениях. Этого в принципе можно было и не делать. В конце концов, Женька могла перепутать диагноз, а придумать иную причину моего обморока не составило бы труда. Но весь ужас пережитого вдруг выплеснулся из меня сплошным словесным потоком чистосердечных признаний.

Слушая мою сопливую исповедь, Федя почти сразу перестал злиться, а к концу повествования почти укатывался от смеха. Он даже попросил у официантки принести лед, чтобы приложить его к моим распухшим ногам.

— Не хочется тебя огорчать, — в пылу страстей мы как-то незаметно перешли с ним на «ты», — но, боюсь, тебе придется отвезти меня назад на работу. У меня там сумка осталась, а в ней ключи от квартиры и кошелек с деньгами. Я даже за свой кофе здесь не смогу заплатить. Но я тебя за все отблагодарю… и за кофе, и за мороженое, и за бензин, и за твое потраченное время.

— Мое время дорого стоит, — впервые за все время вклинился в разговор Федор Митрофанович, презрительно хмыкнув, но Федька его тут же перебил: — Не бери в голову.

— Что значит не бери в голову? Ты не переживай, у меня хватит денег тебя отблагодарить.

— Иди ты знаешь куда со своей благодарностью!

— Не сердись, я же хочу как лучше!

— Раньше надо было думать, как лучше. А то придумали, вертихвостки, способ знакомства с богатыми мужиками, — взялся за воспитательную работу Федор Митрофанович.

— Но я же уже объяснила! Это не я, а Женька все придумала. А ты сам-то вообще кем работаешь?

Господин Вейнберг открыл было рот, но Федька его опередил:

— Я — прораб. Строим людям дачи, делаем ремонт…

— Прораб?

— А что, не похож?

— Не знаю. Среди моих знакомых нет ни одного прораба. Но, по правде говоря, я не думаю, что прораб может позволить себе обедать в нашем ресторане.

— А что, рабочий класс уже не имеет право на приличный обед?

— Право-то как раз он имеет, а вот деньги…

— Не в деньгах счастье, — загнул Федор Митрофанович весьма ценную мысль.

— Безусловно, — поддакнула я, — только если раз семь-восемь не покушать в нашем ресторане, то вполне можно приобрести машину поновее. Твой «жигуленок» еще запчасти в пути не теряет?

— Не теряет, кажется, — миролюбиво усмехнулся Федька, и мы покинули больничное кафе.

По дороге к ресторану я устроилась на переднем сиденье возле водителя. Свежий ветерок через окошко приятно обдувал лицо, и никакого дискомфорта от посторонних запахов в салоне я не ощущала.

Пока мы ехали, Федя болтал какую-то чепуху о рыбалке. И, хотя к рыболовам-любителям я себя не отношу, слушать его было приятно. Интересно, как бы повернулись события, если б меня повез в больницу тот напыщенный тип с «Ролексом»? Не думаю, что в его обществе мне было бы уютно.

Прощаясь возле ресторана, я еще раз предложила Феде денег, на что он сначала обиделся, а потом неожиданно заявил:

— Между прочим, по твоей милости я сегодня остался без обеда. Так что вид компенсации напрашивается сам собой. Когда ты заканчиваешь?

— В двенадцать ночи. Думаю, для обеда поздновато.

— Похоже на то. А ближайший выходной у тебя когда?

— Я работаю без выходных, — сказала я чистую правду, но вид у Феди остался обиженным, и он угрюмо спросил:

— Значит, отсутствие золотого «Ролекса» начисто лишает мужчину шанса?

Дверца машины захлопнулась, и «жигуленок» тронулся. А мне пришлось бежать своими многострадальными ногами за ним вдогонку, нелепо размахивая руками.