Орудие Немезиды - Стивен Сейлор Страница 18

Муммий скрестил руки.

— Неужели он действительно способен так ясно передавать свои мысли?

— Я не переоцениваю его догадки. И в особенности в отношении этой накидки. Но самым подозрительным является тот факт, что обе пропавшие лошади на следующий день вернулись на конюшню. Несомненно, что Зенон с Александросом добровольно их не отпустили бы, если только не раздобыли где-нибудь других лошадей.

Муммий покачал головой.

— Мои люди всех опросили. Нигде в округе не было кражи лошадей.

— Значит, Зенон с Александросом вынуждены были идти пешком. Но в таком густонаселенном месте, как это, с таким движением на дорогах, при нынешней подозрительности к беглым рабам, да к тому же при активной деятельности ваших людей, они вряд ли смогли бы уйти далеко.

Экон скрещенными руками изобразил парус на море. Муммий просиял, догадавшись:

— Мы, разумеется, опросили всех судовладельцев.

Ни один паром, перевозящий между Помпеями и Геркуланумом, не принимал на борт двух беглых рабов, не было и кражи лодок. К тому же ни один из них не имеет никакого понятия о том, как управлять парусной лодкой.

— Так какие же еще остаются возможности? — спросил я.

— Значит, они скрываются все еще где-то поблизости, — пожал плечами Муммий.

— Или, что более вероятно, оба они мертвы. — Сумерки стали быстро сгущаться. Я посмотрел назад, в направлении виллы, и увидел над вершинами деревьев лишь кусок черепичной крыши, да струйки дыма над ней. Зажигались вечерние огни.

— Скажите, Муммий, кто в настоящее время живет на вилле?

— Кроме Гелины всего лишь несколько человек. Ведь летний сезон в Байях подходит к концу. А в этом году здесь даже весной было мало народу. В мае здесь были мы с Крассом и Фабием и еще несколько человек. Люди не приезжают сюда из Рима, боясь оказаться между Спартаком и пиратами.

— Да, но кто живет здесь теперь?

— Дайте-ка подумать. Разумеется, Гелина. И Дионисий, ее философ, он живет здесь постоянно. Он называет себя эрудитом, пишет пьесы, рассказы и считает себя остроумным собеседником, но на меня наводит сон. Да, еще Иайа. Она художница.

— Иайа? Женщина?

Муммий кивнул.

— Она родом из Кизикка. Красс говорит, что когда он был еще ребенком, она была буквально помешана на зарисовках лучших домов Рима и побережья Залива. Кроме того, она портретистка и пишет главным образом женские портреты. Никогда не была замужем, но, по-видимому, пользовалась успехом. Сейчас она получает пенсион и пишет ради удовольствия, вместе с юной помощницей-ученицей. Сейчас они расписывают для Гелины женские бани.

— А кто же помощница Иайи?

— Олимпия, из Неаполя, с той стороны Залива. Очень красивая девушка. Иайа относится к ней как к дочери. У них есть небольшая вилла в Кумах, на южном берегу, но они часто приезжают сюда на несколько дней, по утрам работают, а по вечерам составляют компанию Гелине.

— Они были в доме в ту ночь, когда убили Луция?

— Нет. Они были в Кумах.

— Это далеко отсюда?

— Не очень. Час пути пешком.

— Кроме философа и художниц в доме есть еще гости?

Муммий подумал.

— Да, двое.

— А они были здесь в ночь убийства?

— Да, — тихо ответил Муммий, — но ни одного из них невозможно заподозрить в убийстве.

— Даже…

— Послушайте, один из них — Сергий Ората. Я говорил вам о нем раньше — это строитель бань в южном крыле. Он приезжает из Путеол и владеет виллами по всему побережью Чаши, но часто живет в чужих — домах. Это стало здесь обычаем — богатые стараются заполучить к себе знаменитого гостя. Гелина говорит, что он обсуждал здесь какие-то дела с Луцием, когда стало известно, что из Рима приезжает Красс, который хотел посоветоваться с ними. Ората решил остаться, чтобы все трое могли решить все прямо здесь. В ночь убийства он был в доме и остается здесь до сих пор, в отведенных ему комнатах в северном крыле.

— А второй гость?

— Метробий, у него вилла в Помпеях, на том берегу залива.

— Метробий? Звучит знакомо.

— Он известен по сцене как один из самых любимых публикой исполнителей женских ролей. Любимец Суллы. Именно поэтому-то он и получил свою виллу обратно, когда Сулла стал диктатором и роздал конфискованную врагами недвижимость людям из своего ближайшего окружения.

— Ах, да, я однажды видел его игру.

— А мне не довелось, — с саркастической ноткой в голосе заметил Муммий. — Он играл Плавта или что-нибудь свое?

— Ни то ни другое. Это было весьма непристойное представление в честь Суллы на частном приеме в доме Хрисогона много лет назад.

— И там были вы? — спросил Муммий, скептически отнесшийся к тому, что я мог оказаться в таком изысканном обществе.

— Я был там незваным гостем. Совершенно незваным. Но что делает Метробий здесь?

— Он большой друг Гелины. Они могут часами пережевывать местные сплетни. По крайней мере мне так говорили. Между нами, я не могу усидеть с ним в одной комнате и пяти минут.

— Вы не любите Метробия?

— У меня есть для этого свои причины.

— Но в убийстве вы его не подозреваете.

Муммий фыркнул.

— Позвольте мне кое-что вам сказать, Гордиан. За свою жизнь я убил множество людей, и притом всегда честно, в бою, — вы понимаете, — но убийство всегда убийство. Я убивал мечом, убивал дубиной и даже голыми руками. Мне кое-что известно о том, чего стоит лишить человека жизни. Поверьте мне, Метробию не хватило бы характера ударить по голове Луция, даже если бы у него была для этого причина.

— А что вы скажете о Зеноне и Александросе — об этих двух рабах?

— Они тоже вряд ли имеют к этому отношение.

— Вряд ли — но не невозможно?

Он пожал плечами.

— Итак, — резюмировал я, — нам известно, что эти люди находились в доме в ночь убийства: постоянно живущий здесь эрудит Дионисий, зодчий из Путеол Сергий Ората и актер Метробий. Художница Иайа с помощницей Олимпией бывают здесь часто, но в ту ночь их здесь не было.

— Насколько мне известно, каждый из тех, кто был в доме, оставался один в своей комнате и спал в собственной постели, по крайней мере они так говорят. Никто из них ничего не слышал, что вполне возможно, поскольку комнаты находятся на большом расстоянии одна от другой. По словам рабов, никто из них также ничего не слышал, что тоже вполне правдоподобно, так как они спят в своем помещении за конюшней.

— Наверняка хоть кто-нибудь ночью несет дозорную службу, — предположил я.

— Да, но не в доме, а на всей территории. Сторож совершает обходы, Наблюдая за дорогой перед домом и за другой, позади дома, со стороны берега. Случалось, что пираты нападали на виллы с берега, хотя в Байях, насколько мне известно, этого никогда не было. Когда рабы уходили из дома, он, наверное, был по другую его сторону. И ничего не видел.