Роковая женщина - Кэрол Нелсон Дуглас Страница 18

– Бедная Нелл! Милая Нелл! – тихо мурлыкала Ирен, а потом бормотала самой себе: – Это моя вина! Мне следовало предусмотреть, как отзовется атлантическое путешествие на той, что пересекала только Ла-Манш, лежащий между Англией и континентом.

Я была слишком слаба, чтобы даже прикрыть веки в знак согласия. Успокаивающий голос подруги зачаровывал меня, уносил на волне памяти… Мне вспоминались собственные слабые попытки спеть колыбельную, когда мои воспитанницы болели и лежали в лихорадке. Хотя сейчас я страдала, как тюлень, выброшенный на берег, мне очень повезло: ведь моей сиделкой была известная примадонна!

Курить разрешалось только на палубе, так что даже ночью Ирен ненадолго покидала меня. Часто она расхаживала по каюте, считая, что я сплю. Обычно она так поступала только во время курения или в процессе решения какую-нибудь загадки. Однако теперь вместо табака Ирен подгоняли беспокойные мысли, и она снова начинала себя бранить:

– Это путешествие было безумием. Безумием! Нелл мучается, а я… Мое прошлое, мягко говоря, весьма пестрое, и оно непременно шокирует Нелл. Правда, я не могу припомнить и половины! Почему? Почему?! Я могу мгновенно выучить на иностранном языке либретто оперы, идущей четыре часа! Почему же собственное детство вспоминается мне в виде каких-то мимолетных картинок, и передо мной мелькают знакомые, но безымянные лица? И еще что-то… что-то ужасное… Кажется, я вот-вот вспомню – но прошлое тут же ускользает. Что же за тайна не дает мне покоя с тех пор, как я обнаружила скрипку и вспомнила о маэстро? Все, что было до Англии, расплывается, словно в окне с затуманенным стеклом. А все, что было после, ясно, как хрусталь! Почему?

Ее слова накатывали на меня, как океанские волны, вначале бурные, а потом затихающие на отмелях сознания.

Путешествие все длилось и длилось, и Ирен начала оживленно рассказывать мне о той части человечества, которая не подвержена морской болезни. Эти люди спокойно переносили бесконечную качку, при которой то падаешь в глубокие долины, то взлетаешь на крутые холмы из соленой воды. Почему-то подруга ожидала, что рассказ о том, как другие развлекаются на борту лайнера, должен меня подбодрить.

Днем она склонялась надо мной и с бодрым выражением лица развлекала историями о прогулках на палубе для леди и о своей несанкционированной экскурсии в бильярдную для джентльменов. Там она выиграла несколько партий и выкурила сигару. Да, Ирен осталась бы бесстрашной примадонной и в Ноевом ковчеге!

Я узнала о шезлонгах на палубе и о бризах, таких несносных, что они раздувают юбки дам, как паруса. (По словам подруги, наше быстроходное современное судно имело всего два флага и две черные дымовые трубы, выпускавшие темные облака.) На палубе пользовались популярностью игра в шаффлборд и некое развлечение под названием «Музыкальные стулья» [21], из-за чего я не горела желанием поскорее встать с койки.

Ирен тщательно избегала сообщать мне сведения о меню на пароходе. Она опорожняла мое помойное ведро с непринужденностью и грацией опереточной молочницы, за что я была ей очень благодарна.

– Меня попросили спеть, – сказала она мне однажды, пребывая в большом волнении. Не могу сказать, в какое время суток это происходило, так как для меня смешались день и ночь. – На празднике, который устраивает капитан. Он хорошо помнит, как во время предыдущего путешествия Буффало Билл [22]читал мысли. Только представь себе Буффало Билла в роли медиума! Это так забавно!

Я что-то мрачно пробурчала в ответ.

– Бедняжка Нелл! – Ирен села рядом, сверкая и переливаясь в своем вечернем туалете. Она положила холодный компресс на мой пылающий лоб. – Если бы мне только пришло в голову, что ты подвержена морской болезни, я бы никогда не позволила тебе поехать.

Мне опять пришлось пробормотать нечто непереводимое.

– Ты не способна проглотить даже чай с тостом. Ну что же, по крайней мере, ты сойдешь на берег с такой же тонкой талией, как у Нелли Блай!

И с этими словами она меня покинула. Я сразу же почувствовала себя гораздо лучше, представив себе Нелли Блай с ее осиной талией. Увы, скоро мне придется воочию увидеть эту наглую американку…

Что я могу сказать о том, как нас буксировали в Нью-Йоркскую бухту? Наш лайнер походил на дородную, почтенную матрону, которую куда-то тащит упрямый ребенок.

Продолжая тему буксиров, Ирен и была этим ребенком, уже взрослым, которую тайна ее матери тащила на буксире в страну, где она родилась, – и меня вместе с ней.

Какой оживленной была эта гавань! Там сновало множество пароходов и мелких суденышек. Были здесь и старомодные суда со сверкающими парусами, походившими на крылья чаек, и уродливые паромы, перевозившие эмигрантов на Эллис-Айленд [23]. Все они проплывали мимо огромного монумента, который Франция презентовала Америке всего несколько лет назад в ознаменование столетия независимости Соединенных Штатов. Бронзовая статуя Свободы высилась на пьедестале с высоко поднятым факелом в руке. Она была выше, чем Колосс Родосский – одно из семи чудес древнего мира. Гигантская фигура как нельзя лучше подходила этой нации выскочек.

Вокруг статуи все было чудовищных размеров, как сама Леди Свобода. Здания имели не пять этажей, как обычно, а неожиданно возносились на десять или даже двенадцать.

Я впервые сталкивалась с такой гордыней, как у этой метрополии.

Все еще с позеленевшим лицом я оперлась о заграждение палубы, вдыхая запах чужого берега, состоявший из дыма, соли и машинного масла.

По крайней мере, теперь я стояла на собственных ногах. Какое счастье, что атлантические волны сменились легкой рябью в этом защищенном от ветра заливе.

– Новый Свет, – сказала я.

– Для меня – старый, – добавила Ирен. – Я надеялась навсегда оставить его в прошлом.

Увы, в прошлом осталось все, что мы знали и ценили. А пока что нам нужно было сойти вместе с багажом на берег и добраться до отеля.

Чайки оглушительно кричали у нас над головой, пока шел этот долгий процесс: сотни людей спешили высадиться на берег. Запах соли и рыбы был столь же невыносим, как и напор пассажиров, которым не терпелось сойти на сушу. У меня чуть снова не случился приступ морской болезни прямо на сходнях.

К счастью, мы взяли с собой в путешествие только по одному маленькому чемодану. По установленным правилам багаж не должен был превышать в длину трех футов. Спустя два часа мы воссоединились с нашими чемоданами и нашли извозчичью карету, которая ждала на пирсе. Она должна была доставить нас в отель «Астор», который рекомендовала Пинк.