Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник) - Дэвид Стюарт Дэвис Страница 18

– Вы – Шерлок Холмс, – произнес незнакомец спокойным твердым голосом, в котором угадывался небольшой акцент. Повернувшись ко мне, он добавил: – А вы, должно быть, доктор Уотсон?

– Преимущество на вашей стороне, – поднимаясь на ноги, сказал я.

Холмс, сохраняя в голосе остатки обычной властности, сказал:

– Полагаю, Уотсон, мы оказались в обществе профессора Авраама Ван Хельсинга из университета Амстердама.

Мужчина лаконично кивнул.

Ван Хельсинг. Имя отразилось эхом в уголках моей памяти. Ван Хельсинг! Ну конечно, подумал я, статья в «Таймс».

Почувствовав, как сердце мое сжимается от холодного, липкого ужаса, я произнес хриплым шепотом:

– Вампиры!

– Представляю себе, что для практичного научного склада вашего ума, мистер Холмс, вампиры – то есть мертвецы, покидающие ночью свои могилы, чтобы пить кровь живых людей, – это выдумка карнавальных шарлатанов или персонажи причудливых сказок. Но заблуждение нашей науки состоит в том, что она стремится все объяснить, а когда не в состоянии это сделать, заявляет, что объяснять нечего. Вижу по выражению вашего лица, что, несмотря на сегодняшний опыт, вам все же трудно в это поверить.

Прошел час, и мы трое уже были в квартире на Бейкер-стрит. Мы с Холмсом сидели у камина, а Ван Хельсинг, расхаживая по комнате, беседовал с нами тихим, проникновенным голосом.

Внешне он чем-то напоминал Холмса: будучи несколько старше и ниже ростом, он имел такой же высокий лоб, худощавое лицо и крупный орлиный нос. Его длинные, тронутые сединой волосы при разговоре падали ему на лицо, и он нервно откидывал их назад рукой. Подбородок его довольно не к месту украшала седая всклокоченная борода à la Ван Дейк. Но самым поразительным в его внешности были пронзительные голубые глаза, сиявшие на изможденном лице с юношеским задором и пылкостью.

Холмс, внимательно выслушав голландца, сдержанно улыбнулся.

– Нельзя ожидать, что за один вечер вам удастся искоренить мой устоявшийся скептицизм, профессор, – с расстановкой произнес он. – Тем не менее должен сознаться, что после ночного эпизода я в большей степени подготовлен прислушаться к вашим теориям, чем за несколько дней до того. А каково ваше мнение, Уотсон?

Я кивнул.

– Может быть, вы подробнее расскажете нам об этом «культе восставших из мертвых», как вы его называете? И как вам удалось столь удачно прийти к нам на помощь?

– Конечно.

Усевшись в плетеное кресло, Ван Хельсинг несколько мгновений смотрел на мерцающее пламя, словно собираясь с мыслями, после чего начал свое странное повествование.

– Вам, может быть, легче будет считать вампиризм болезнью, отчасти физической, отчасти душевной. Вампир «поцелуем» забирает у живого человека кровь, необходимую ему для выживания. Как сказано в Библии: «Кровь – это жизнь». Постепенно жертва слабеет, как будто страдая от изнурительной болезни, которую часто принимают за хроническую анемию. В конце концов этот человек умирает, но через несколько дней он тоже встает из могилы в поисках драгоценной живительной силы. Итак, культ распространяется – пусть даже бесконечно медленно.

– В течение дня вампир покоится в могиле, и только ночью он принимает форму живого человека. Точно так же, как зло не выносит света добра и разума, так и вампиру невыносимо очистительное прикосновение дневного света.

– Место упокоения для него – гроб, который должен либо находиться в могиле или усыпальнице, либо содержать в себе горсть родной для этого существа земли. Гроб тщательно, зачастую даже изобретательно скрывают, поскольку в течение дня восставшие из мертвых наиболее уязвимы. Часто для защиты в дневное время вампир прибегает к помощи человека. Обыкновенно это мать, скрывающая инфицированных дочь или сына, слуга – загипнотизированный или настолько преданный хозяину, что не отдает себе отчета в дурных последствиях своих действий, или же какой-нибудь приверженец дьявола, надеющийся когда-нибудь примкнуть к этому нечестивому культу. Если бы не помощь сообщников среди смертных, обнаружить вампира в его логове и уничтожить его было бы гораздо легче.

– Вы полагаете, существо, с которым мы повстречались этой ночью, один из вампиров? – спросил я.

– Я не полагаю, доктор – я знаю, – твердо ответил профессор. – Об этом говорит одна только ее внешность. Длинный балахон, в который она была одета, без сомнения, саван. У нее были все характерные признаки восставших из мертвых. Обычно у них осунувшиеся, как у трупа, лица с мертвенно-бледной кожей. Они холодные на ощупь, и у них зловонное дыхание, как у всех плотоядных животных. Вампира отпугивают христианские образы и все священные предметы. Как вы сами видели, Призрачная дама скрылась при виде символа Бога, распятия.

Ван Хельсинг на минуту умолк, чтобы достать сигару из кожаного портсигара.

– Нападение происходит по определенной схеме, – продолжал он после того, как зажег сигару. – Оно начинается в тот момент, когда с помощью гипнотических способностей вампира жертва приходит в состояние успокоенности и блаженства. Тогда вампир обнимает жертву и погружает острые клыки в нежный участок шеи, отчего кровь свободно стекает ему в рот. Основная цель нападения – яремная вена. Острые как нож клыки способны быстро сделать надрез.

Ван Хельсинг, постучав длинным указательным пальцем себя по шее, вопросительно взглянул на меня и Холмса, словно проверяя, как подействовали на нас эти фантастические подробности. После чего он с еще большей серьезностью продолжил свое повествование.

– Джентльмены, деятельность вампиров отмечена во всех частях света. Я располагаю огромным числом свидетельских показаний – как современных, так и стародавних, от верующих и скептиков, живших в любой цивилизации и во все века. Все они подтверждают существование этих ужасных созданий. Однако именно в Восточной Европе вампиры или носферату обрели для себя надежную опору, в основном благодаря одному человеку – говоря «человек», я на самом деле имею в виду порождение дьявола – графу Дракуле.

Я никогда раньше не слышал этого имени, но одно упоминание о нем, казалось, пробудило во мне какой-то глубинный ужас.

В продолжение всего рассказа Ван Хельсинга Холмс сидел с застывшим как маска лицом, но при этих словах подался вперед.

– Кто такой этот граф Дракула? – нетерпеливо спросил он.

– Дракула – это отображение в одном существе всего зла на свете. Прошу прощения, если покажусь вам напыщенным, но жестокость этого живого трупа не поддается никакому описанию.

– Трупа? – воскликнул я.

– Да. Граф – восставший из мертвых. По сути дела, он их повелитель. При жизни он был дворянином из Трансильвании и состоял в родстве с Владом Тепешом, бессердечным аристократом, в пятнадцатом веке правившим Валахией. Влад Тепеш был удачливым, но беспощадным воином, заслужившим прозвище Сажатель-на-кол благодаря излюбленному способу расправы с врагами. Точных сведений о том, сколько лет графу Дракуле, не существует, но вполне вероятно, что он и Влад Тепеш – одно и то же лицо.