Девушка Бандераса - Ирина Андросова Страница 18

Подкравшись сзади, я заглянула племяннику через плечо и обомлела. Борька, аккуратно срезав ламинат лезвием, старательно воспроизводил свой автопортрет в чьем-то паспорте, а именно в том самом месте, где когда-то красовалась фотография его законного владельца. Ржавое лезвие «Нева» валялось тут же, на столе, а вот самой фотографии нигде не было видно. Зато под столом сидела наша колли и удовлетворенно облизывалась.

Первая мысль была про паспорт: «мой!» Но потом я взглянула на застегнутую сумку, что висела на вешалке у двери, и у меня отлегло от сердца. Уф, пронесло, кажется, паспорт все-таки не мой! Как я повесила сумку с документами на крюк под потолком, так она там и висит. Потом подумала про Вадима, и тоже стало как-то не по себе. Но тут я увидела рядом с мазней племянника каллиграфическую надпись: «Гадованюк Эдуард Эдуардович» и немного успокоилась. Хорошо хоть не наш документ поганит, а чужого Гадованюка.

— Бориска, паразит, ты что делаешь! — страшным голосом прошептала я.

Ребенок, конечно же, испугался и тут же принялся реветь. Уж я его и успокаивала, и обещала не ругать, если честно признается, откуда стянул документ, но Борька только рыдал во весь голос, размазывая слезы по сопливой мордахе. Вадим, накрывшись одеялом с головой, беспробудно лечился сном, Янка смотрела в своей комнате телевизор. Где-то через полчаса дочь не выдержала, кубарем скатилась по лестнице и влетела в столовую, держа в руках белоснежный ремень с массивной анодированной пряжкой, усыпанной стразами.

— Если ты, поганец, сию же секунду не скажешь, о чем тебя спрашивают, я излуплю твое хилое тельце вот этой самой пряжкой, как спартаковец армейца, ты меня знаешь!

Угроза моментально подействовала. Видимо, Бориска и впрямь отлично знал свою двоюродную сестрицу и ее широкие возможности. Всхлипывая и утираясь рукавом, он повел меня туда, где обнаружил свою находку. При этом малыш то и дело опасливо косился на Янку, которая, поигрывая ремнем, неотступно следовала за нами, и тихо говорил:

— Я же его нашел… Я же не укгал… Пгосто я хотел быть тоже с документами… Вот сами будете виноваты, если меня милиционегы на улице остановят, а я без паспогта…

Племянник подвел нас к столу на лужайке, где давеча пировал весь «Шанхай», и показал под пластиковый стул, на котором сидел покойный общественник.

— Вот где я нашел свой паспогт, котогый вы у меня отобгали… — горько сказал Борис.

Мальчик в последний раз шмыгнул носом, смерил нас с Янкой обиженным взглядом и, независимо засунув руки в брюки, направился к выгребной яме. Думаю, там он решил отвести душу и взамен конфискованного сокровища разжиться чем-нибудь не менее полезным.

— Слушай, Янка, как же Перепелкин осматривал место происшествия, если пропустил такую важную улику, как паспорт?

— Да ладно, мам, не парься! — ловко продевая белый ремень с анодированной пряжкой сквозь шлевки джинсовых штанов, отозвалась дочь. — Темно же было, да и за помин души покойника выпить хотелось…

Это что же получается? Важные улики прямо у себя под носом не замечаем? А если сержант так же, как собирал вещественные доказательства, и все следствие вести будет? Эдак мы с его легкой руки к осени все за решеткой окажемся…

Я еще раз заглянула в оскверненный Бориской документ и подумала, что лучше его в милицию не отдавать. А то расстроенный предстоящим кузовным ремонтом участковый придерется к тому, что фотография срезана, меня же еще и оштрафует… А господину Гадованюку в следующий раз будет наука — нечего удостоверения личности разбрасывать где попало…

Минуточку, а ведь судя по тому, где он валялся, паспорт выпал из кармана покойного Валентина Кузьмича. Так вот о чем пенсионер хотел сообщить куда следует, воспользовавшись нашим сотовым телефоном! Ну конечно, бдительный старик нашел чужие документы и решил их сдать в отделение милиции. Это вполне в его духе. А я вот сдавать не буду, просто выкину на помойку, и все. Так проще. Чтобы лишних вопросов никто не задавал…

* * *

— Йосю скрали! — вдруг донеслось со стороны дороги. — Макс, ну что ты сидишь в туалете! Йосю убивец скрал, а ты по туалетам разгуливаешь!

Я кинулась на крик и увидела, что Сима стоит посреди проспекта Финкелей и, раскачиваясь из стороны в сторону, рвет на себе волосы. Голосит и рвет. Рвет и голосит. А от деревянной будочки в конце участка к дому не торопясь направляется Макс, на ходу прилаживая к ржавой тяпке новую ручку. Отец украденного Йоси неспешно прошел через заросший огород, вразвалочку приблизился к коляске и, не останавливаясь, на ходу заглянул в нее. В недоумении пожал плечами и скрылся в доме.

На дорогу высыпали все жители «Шанхая» и наперебой стали выдвигать гипотезы и давать советы. Сима рыдала в голос, заклиная мужа сказать или сделать хоть что-нибудь.

— Это тот, который Кузьмича зарезал! — в ответ на ее просьбы вдруг убежденно выкрикнул Макс, выглядывая из верхнего окна, но почему-то не спускаясь вниз, чтобы предпринять разыскные действия.

— Кошмар какой-то! Такой разгул преступности в отдельно взятом поселке! Надо с этим что-то делать! — горячился Иван Аркадьевич.

— Бардак! Детей средь бела дня из кроваток воруют, — поддерживал его Вадим.

— Симочка, миленькая, не плачь, тебе нельзя волноваться, — успокаивала несчастную мать Галка.

Славик уселся в свой «УАЗ» и звал родственников похищенного ребенка немедленно ехать в Заволжск и писать заявление участковому Перепелкину. Алки с Толиком не было — наверное, ушли на пляж. И тут среди криков, слез и суматохи раздался спокойный детский голос:

— Это Алиса Иосифа взяла.

Я тут же подбежала к Инульке, которая, произнеся эти страшные слова, как ни в чем не бывало продолжала сидеть на скамейке у своего дома и читать Александра Дюма, и стала трясти ее за худенькие плечи.

— Что ты сказала, повтори! — исступленно кричала я.

Девочка отложила книгу, убрала с плеча мою руку и строго продолжала:

— Я сама видела, как Алиса посадила Иосифа в кукольную коляску и повезла его в сторону реки. Тетя Сима, вы же на дороге сидели, они мимо вас проезжали, разве вы не заметили?

Я не слышала, что ответила Сима, потому что семимильными шагами уже неслась в указанном направлении. Но только я разогналась, как тут же пришлось тормозить. Алиска и не думала располагаться со своей новой игрушкой у воды, а тем более купать малыша, чего я больше всего опасалась. Она построила шалашик из реденьких веточек прямо в кустах у поворота к реке. Расстелила кукольное одеяльце и на него усадила довольного Йосю. Малыш благоговейно перебирал выложенные перед ним ромашки и одновременно с этим, задрав толстенькую ножку в перевязочках, пытался дотянуться беззубым ртом до большого пальца правой ноги.

Алиска сидела на корточках перед входом в шалашик и строго говорила:

— Не надо, Йося, ноги в лот блать… Так холосые майчики не деают… Так деают тойко пьохие майчики. Вот будес пьохим майчиком, я тебя снова домой отвезу…