Блеск презренного металла - Светлана Алешина Страница 18

— Я же вам сказал, — терпеливо произнес Ерохин. — Произошла ошибка. Все уже выяснилось. Известен и поставщик, и получатель бумаги. Подпись на накладной вам не принадлежит — просто похожа. Кособрюхов? Он не имеет к этому делу никакого отношения, насколько я знаю. Вас кто-то ввел в заблуждение.

— Он же и ввел, — возразила я. — По-моему, вы довольно поверхностно провели расследование. Вы должны были выяснить, кто меня подставил.

— Все, что я был должен, я сделал, — сухо ответил Ерохин. — Вам не стоило бы учить меня работать, Ольга Юрьевна! Это уже неостроумно. И, между прочим, хочу вас предостеречь — чисто по-дружески. У меня к вам претензий действительно нет, но они могут появиться скоро у другого ведомства…

— Что вы имеете в виду? — насторожилась я.

— Вы заговорили про Кособрюхова, — сочувственным тоном сказал Ерохин. — Не берусь утверждать, но краем уха я где-то слышал, что у вас с Кособрюховым вышел какой-то конфликт? Будто вы даже нанесли ему побои? Честно говоря, я не поверил. Все-таки это слишком даже для папарацци, сказал я себе! Ведь этого не было, Ольга Юрьевна? — в его сладком голосе отчетливо слышалось злорадство.

Однако они пасут меня, не покладая рук, с досадой подумала я, — передают как эстафетную палочку. Ну что ж, сама виновата, нужно учиться сдерживать свои инстинкты. Я мило улыбнулась и сказала:

— Ну что вы, разве я позволила бы себе избить чиновника из комитета печати! Это очевидная клевета!

Ерохин покивал головой, а потом неожиданно сказал:

— Я так и думал. Конечно, это может быть только клеветой… Но не стоит забывать, что, если появятся свидетели… — он взглянул на меня в упор торжествующим взглядом.

Грубая натура папарацци позволила мне без труда выдержать этот взгляд, и я хладнокровно парировала:

— Дорогой господин Ерохин! Если вдруг такие свидетели появятся, то это будут лжесвидетели, не сомневайтесь! Сами посудите, как могла я, слабая женщина, нанести побои здоровому мужику? Да и зачем? Такому ничтожеству достаточно подзатыльника…

Теперь Ерохин смотрел на меня с опасливым любопытством. Видимо, ему впервые в жизни попался такой строптивый экземпляр, и он не представлял, какое коленце я могу выкинуть в следующую минуту.

— В общем, я вас предупредил, — сказал он в заключение. — Кстати, можете уже сейчас забрать свою документацию — она в порядке. Видите, мы относимся к вам предельно объективно, а вы этого не цените! Но я все-таки надеюсь, что вы сумеете сделать правильные выводы… Желаю удачи!

Ну уж если сам Ерохин желал мне удачи, о большем и мечтать не стоило! Наверное, стоило хорошенько поразмыслить о предупреждении, которое он мне сделал. Безусловно, он что-то знал о планах Кособрюхова. Пока эти планы, скорее всего, являлись секретными, но Ерохин не смог отказать себе в удовольствии поддеть меня. Мне же следовало отнестись к информации чрезвычайно серьезно, чтобы не попасть, как говорится, из огня да в полымя. Но моя голова была занята уже совсем другими вещами.

Мы возвращались в свой офис, можно сказать, победителями, и у нас опять появлялось ощущение твердой почвы под ногами. Великое дело — своя контора! Недаром чиновники так любят обзаводиться многочисленными кабинетами, приемными, секретарями и прочими аксессуарами. Толстые стены придают уверенности и создают впечатление незыблемости положения. Вне стен своей крепости человек становится жалким и слабым, этакой игрушкой стихий — нам уже дали это почувствовать, надеясь, что мы сделаем правильные выводы.

Но в тот момент, повторяю, я, с одной стороны, пребывала в состоянии некоторой эйфории, а с другой — голова у меня уже была занята совсем другой проблемой. Мне хотелось порыться в наших архивах, чтобы отыскать сведения об автомобильной аварии двухлетней давности, унесшей жизни родителей Аглаи. Ведь, по сути дела, кроме имени я ничего о ней не знала. Наша с ней встреча после неожиданного знакомства с человеком, назвавшимся Старостиным, приобретала совсем иной, загадочный и немного зловещий подтекст, который не давал мне теперь покоя. Чтобы разобраться, в чем тут дело, следовало начать с самого начала и прежде всего выяснить подлинную фамилию Аглаи.

Был уже вечер, и наши мужчины уже отправились по домам. В скверике теперь никого не было, кроме влюбленных парочек и владельцев собак, сосредоточенно выгуливающих своих питомцев. Мне стало жаль, что момент торжества мне не придется ни с кем разделить, но откладывать до утра я не стала.

В нашем здании еще работали некоторые конторы. Я поднялась на свой этаж и с огромным удовлетворением сорвала с дверей печати, которые были наложены по распоряжению господина Ерохина.

Пустой офис, погруженный в вечерний полумрак, показался мне осиротевшим и печальным. И меня он, казалось, встретил недоверчиво и настороженно, словно чужую. Иногда я совершенно серьезно думаю, что любые события накладывают отпечаток даже на неодушевленные предметы.

Я бросила на стол финансовые документы, привезенные от Ерохина, и села за компьютер. Заметка о катастрофе на автобусной остановке печаталась и в нашей газете — я это хорошо помнила, — значит, данные о ней могли уцелеть, потому что мы стараемся сохранять любую мало-мальски любопытную информацию. Никогда не знаешь, что в будущем может пригодиться.

К счастью, эта информация сохранилась. Через минуту я уже читала скупые строки о нелепой трагедии, унесшей жизни трех человек, а еще пятерых отправившей на больничную койку. Виноват был пьяный водитель «КамАЗа», не справившийся с управлением. Насколько я помнила, водитель этот получил впоследствии солидный срок и, наверное, по-прежнему находился в заключении. Скорее всего, никакого прямого отношения к семье Аглаи он не имел — просто ехал, куда ехалось. Короче говоря, на заказное убийство это ни с какой стороны не было похоже.

В общем-то, я в этом и не сомневалась с самого начала. Хуже то, что в заметке не было ни одной фамилии. Это обычная практика — как правило, в таких случаях фамилии не разглашаются. Но фамилий не было и в наших материалах. Видимо, два года назад это совсем не казалось важным.

Я задумалась. Где-то в судебных или милицейских архивах эти сведения можно найти, но после всей нервотрепки, которую устроили нам правоохранительные органы, у меня не было особого желания обращаться к ним за помощью. Хотелось взять некоторый тайм-аут. Но как же узнать фамилию Аглаи?

Что мне вообще о ней известно? Билет в Каратай, где она не живет, экскурсия по Тарасову, где она тоже не живет, дом, где она не живет тоже… Где же она, в конце концов, живет, черт побери?! Удивительная девица — кажется предельно бестолковой, однако свои тайны блюдет как профессиональный разведчик! Я болталась с ней полдня и ничего о ней не узнала. Совершенно точно мне известно только одно — куда она собирается — в неведомую страну Шангри-Ла, где сходятся вообще все чистые души на свете… Нечего говорить — информация бесценная!

И тут я вспомнила о кладбище. Обычно я предельно любопытна — не знаю, врожденное это или выработано профессией, — но в случае с Аглаей проявила непростительное равнодушие. Все ее изыскания прошли мимо моего внимания, я не придала им никакого значения. Теперь об этом оставалось только сожалеть.