Кто стоит за дверью - Тиана Веснина Страница 18

Гелена принесла ему чистые полотенца и услышала из душевой кабинки:

— Ох, хорошо! Геленка, давай ко мне.

Дверца кабинки открылась, и мокрая сильная рука схватила ее за талию. Гелена расхохоталась и вывернулась.

— А что, Геленка, не пожить ли нам вместе? — наполовину в шутку, наполовину всерьез спросил Евгений, входя в гостиную.

— Я не против! — не взяв на обдумывание и минуты, ответила Гелена, разливая чай. — «Давно пора!» — мысленно бросила она ему. — Но как ты себе это представляешь? Пожили пару недель и разбежались? — с трудом скрывая волнение, спросила она.

— Признаться честно, сам не знаю. Мне сорок лет. Пора жениться. Крутился, вертелся, к чему-то стремился, чего-то добился… А ты все время рядом. Знаю тебя с рождения. Даже помню, как из роддома принесли. У нас почти один круг знакомых. Общие интересы и, главное, на яхте и потом в замке… мне очень понравилось.

— А до этого не нравилось?

— До этого молодой был. Искал лучше, не скрою. Познал многих и пришел к выводу, что лучшая — ты! Сегодня в ресторане посмотрел на тебя и решил, что нам надо быть вместе.

— Давай будем. А то жизнь такая короткая. Вон, Лоры уже нет, а мы — наследники. Кто бы мог подумать?!

— Да, — присаживаясь на диван, задумчиво проговорил Евгений.

— Заметь, никто не пожелал сказать, что именно ему завещала Лорка, — рассмеялась Гелена.

— Это понятно. Одни не хотели вызывать зависть, а другие — показывать, как мало ими дорожила Ильховская.

— Слушай, а что это там за приписка в завещании? Я не поняла. Она выгодна нам?

Евгений покачал головой и рассмеялся:

— А это смотря с какой стороны на нее взглянуть. С одной стороны, Лора учла вероятность того, что кто-то из нас, так же как она, скоропостижно скончается, и тогда его доля наследства будет разделена поровну между всеми остальными.

— Понятно, — прервала его Гелена.

— Полагаю, не совсем. Ведь на это можно взглянуть и с другой стороны.

— С какой же? — заинтересовалась она и вдруг, приложив пальцы к губам, замерла, но, тут же отрицательно махнув рукой, сказала: — Нет, это невозможно!

— Я тоже так думаю. Лора на это и рассчитывала, ведь она сделала своими наследниками порядочных людей. Поэтому они не станут, словно тарантулы в банке, уничтожать друг друга, стремясь приобрести больше.

— Признаться, я вообще не ожидала, что Лора подумает о нас.

— Согласен. Но если разобраться, о ком ей было думать? Не о родственниках же, которых она почти не знала. И что они? Только родственники. А мы друзья! Мы делом, плечом доказывали право так называться.

— Женя, а ведь мы теперь с тобой, пусть не очень, но состоятельные люди! — обнимая его, проговорила Гелена.

— Можно и о наследнике подумать, на это намекаешь?

— Вовсе нет! Нам с тобой еще надо пожить для себя!

Евгений взглянул на часы.

— О, пора на боковую.

— Что так рано? Только половина первого.

— А мне завтра во сколько вставать?! До моей области, где я имею честь быть вице-губернатором, почти три с половиной часа добираться. А в десять я должен быть в кабинете. Устал я от этой гонки. Метил в губернаторы, да денег не хватило. Просил Лорку помочь, считай, отказала. Так, мелочь бросила. Нет, говорит, в наличности.

— Как я тебя понимаю! Я из-за Лорки место главного редактора упустила. Э, да что уж там, — примирительно вздохнула Гелена. — Пошли спать!

* * *

Вита взглянула на дисплей телефона и увидела, что ей звонит муж.

— Да, дорогой! — звонко воскликнула она. — Задержишься?.. Ладно… — она захлопнула крышку и прикусила нижнюю губу: «Не иначе с какой-нибудь шлюшкой в сауну собрался…»

Злые слезы подкатили к глазам. Чтобы успокоиться, она представила себе дородное, холеное тело мужа, налитые щеки, волосы ежиком, широкий лоб… и в этом лбу дырку, из которой вытекает кровь. А самого Шуркина неловко завалившимся набок…

— Вита, шофер ждет, — отвлек ее от приятных размышлений, которым она могла предаваться без конца, Павел.

Она оглянулась, увидела, что из всей компании они остались вдвоем, и предложила:

— Поехали в клуб!

— Поехали, — скорее отвечая своим невеселым думам, чем Вите, отозвался он.

— Выпьем по коктейлю и немного отвлечемся от проблем.

— У тебя, что, проблемы есть? — удивился Павел.

— А у кого их нет?

— Я думал, у богатой женщины…

— Навалом!

Утроившись за стойкой, они выпили пару бокалов, и Вита потянула Павла подергаться под музыку.

— Все-таки Лорка странное завещание составила, — неожиданно произнесла она, прижав свой рот к уху Павла.

— Почему ты так решила? Она любила быть оригинальной.

— Здесь не оригинальность, а затаенный смысл!

— Что?! — не расслышал Павел.

— Я говорю, смысл!

Павел перестал дергаться, взял Виту за руку и сказал:

— Пошли покурим.

— О каком смысле ты говоришь? — в нетерпении спросил он, поднося зажигалку к сигарете.

— Я подумала… — закуривая, начала Вита. — Хотя… — она почесала отполированным ноготком щеку, — трудно сказать. Не знаю, но почему-то мне в голову пришла эта мысль, а вот теперь, когда ты переспросил, мне кажется, что я ошибаюсь.

— Ничего не понимаю. Ты можешь внятно выразить эту свою мысль!

Вита, в раздумье жестикулируя рукой, вела с собой мысленный разговор. Павел ждал.

— Не знаю, — вновь начала она, — но почему-то не сразу, а только здесь, несколько минут назад, я подумала, что, окажись я на месте Лоры, не дай бог, конечно, — принялась отплевываться и креститься Вита, — я бы не стала разрушать свою фирму, расстраивать состояние. Ведь практически она нарезала на доли, что имела, и раздала. Логичнее было бы передать все в одни руки.

Павел усмехнулся.

— Но в то же время, когда меня не будет, какое мне дело, что станется с моим капиталом. И почему это я должна ни с того ни с сего оставить все в целости и сохранности кому-то одному. У меня тоже много друзей…

Но тут какое-то соображение пришло на ум Павлу.

— А если бы она оставила все одному с условием, скажем, создать фонд ее имени?

— Господи, ей-то что от этого?

— Не скажи! Я в музее работаю. И часто слышу от посетителей, когда они между собой шушукаются, что, мол, вот человек о себе память оставил, а мы умрем и будто нас и не было. До сих пор помнят Мамонтова, Морозова. Они ни музыки, ни картин не писали, а имена свои увековечили.