От греха подальше - Марина Серова Страница 18

— А далеко мы от города?

— Понятия не имею… Хотя на машине часов семь. Только ведь тут кругом лес, так что в случае чего, — она опять зевнула, — не советую… А в лесу — волки. Шкуру у себя в комнате видела?

На полу в моей комнате действительно лежала огромная волчья шкура, но я не обратила на нее особого внимания.

— Так вот это наша охрана развлекается. Или гости. Бывает, по пять штук убивают. Это же заповедник.

— И большая охрана? — как можно равнодушнее спросила я.

— Как в концлагере, — мрачно пошутила она. — Не бойся, в обиду не дадут.

— А гости часто бывают? — немного погодя спросила я.

— По-разному. То две недели никого нет, а то чуть не каждый день. Но сегодня вряд ли кто приедет. Так что отдыхай пока. Где раньше-то трудилась?

— В полиции нравов, — брякнула я.

Томкины глазки озорно заблестели.

— Ну, значит, коллеги, — хохотнула она.

Остальные тем временем развлекались, кто как умел. Марина с пианисткой играли в нарды. Наташа с интересом наблюдала за их игрой, две-три девушки еще плескались в воде, все прочие листали пестрые иллюстрированные журналы или просто дремали в шезлонгах.

Марина наконец закончила очередную партию и, поднявшись с места, начала собирать свои вещи.

— Через полчаса я всех жду в танцклассе, — громко сказала она, — прошу никого не опаздывать.

Она подошла к нам и обратилась персонально ко мне:

— Ты тоже приходи обязательно. Танцами когда-нибудь занималась?

В ответ я неопределенно подвигала плечами.

— Ну что, искупнемся еще разок? — предложила я разомлевшей на солнце Тамаре.

Она лениво поднялась и безо всякого желания посмотрела на воду. Я схватила ее за плечи, она попыталась вырваться, и мы обе свалились в бассейн, подняв целую тучу брызг.

По пути в наши номера я поинтересовалась, чем занимается хозяин «заведения». Тамара, приостановившись, оглянулась по сторонам и негромко сказала:

— А вот об этом лучше помалкивай, тем более что хозяина ты вряд ли увидишь. Я видела его только раз и то издалека.

— А как же за обедом? — удивилась я.

— Так это был Шурик, — рассмеялась Тамара. — Ты что, приняла его за хозяина?

И она рассказала мне, что Александр Михайлович, или Шурик, как ласково называли его все, был замечательным мужиком. Когда-то он считался одним из лучших молодых режиссеров Москвы. Однако что-то у него там не сложилось, и, сменив несколько театров, он ушел из профессии. Кроме того, он, мягко говоря, попивал и, в конце концов, оказался здесь, где выполнял обязанности художественного руководителя и организатора театрализованных представлений, непосредственной участницей которых, по словам Тамары, мне предстояло стать в ближайшее время.

— Некоторые считают его сумасшедшим, но я думаю, что он действительно был гениальным режиссером.

Насколько я сумела понять, Шурик «свихнулся» на идее тотальной театрализации жизни и только здесь наконец, не стесненный в средствах, мог хотя бы частично воплотить свои безумные проекты.

Вернувшись к себе в комнату, я обнаружила на столе бутылку апельсинового сока, печенье и вафли, но торопившая меня Тамара объяснила, что лучше съесть все это после, так как ужин обычно бывает поздно. Тем более что мы уже опаздывали в танцкласс. И чуть ли не бегом мы рванули в главный корпус. И тем не менее опоздали.

Танцкласс располагался на первом этаже и представлял собой большую светлую комнату. Одна из его стен была полностью покрыта зеркалами. У стены напротив крепился станок, у которого в третьей позиции стояли восемь девушек. Марина находилась в центре зала, за фортепьяно сидела уже знакомая мне пианистка восточного типа.

— Быстро к станку, — довольно грубо сказала Марина, увидев нас на пороге комнаты.

Мы с виноватым видом встали на свободные места.

— Раз, и-и, два, и-и.. — отсчитывала Марина твердым уверенным голосом и иногда поправляла движения девушек. Мне Марина тоже делала замечания, но более доброжелательно и спокойно, чем остальным. Видимо, для первого раза это было и в самом деле не так плохо.

И все же к концу урока я основательно вспотела, была мокрая, как мышь, и с облегчением вздохнула, когда все закончилось.

Приняв душ, я набросилась на печенье и вафли. Физические упражнения и свежий лесной воздух явно способствовали хорошему аппетиту, а до ужина оставалось не меньше часа.

Заморив червячка, со стаканом сока в руках я уселась в удобное кресло у окна и решила подвести первые итоги. А они были неутешительные. Я чувствовала себя буквально оглушенной всем увиденным и услышанным за сегодняшний день.

Одно было совершенно очевидно для меня: я попала в очень неприятную историю. В поисках Марины я сама превратилась в добровольную пленницу в месте, которое можно было сравнить с островом. Это хозяйство находилось в самом настоящем дремучем леcу за несколько сот километров от Тарасова. Только до шоссе, по моим подсчетам, было километров двадцать. А наличие диких зверей и многочисленной вооруженной охраны усугубляло ситуацию.

Хозяин, скрывающий свое лицо и имя даже от постоянных обитателей заведения, вызывал у меня серьезные опасения. Вспомнился и указанный Вольдемаром срок — «год и один день», как непременное условие «контракта».

Веселенькая перспектива, ничего не скажешь! Я представила себя возвратившейся год спустя в Тарасов с крупной суммой «честно заработанных» денег, и мою веселость как рукой сняло.

С другой стороны, я видела перед собой вполне приличных неглупых девушек, довольных своей судьбой. Да, черт возьми, именно довольных, но между нами была одна существенная разница. Я не мыслила себе работать проституткой даже в самом комфортабельном публичном доме. Моя профессия меня вполне устраивала! И у меня не было финансовых проблем! И вообще, у меня не было никаких проблем, пока… пока не появился Герман.

За окном смеркалось. Суббота заканчивалась. Герман наверняка уже пару раз звонил или даже заходил ко мне и, разумеется, не застал меня дома. А на днях он вернется в Москву. А кроме него, никто даже не знает, каким делом я сейчас занимаюсь. И вряд ли кто-нибудь озаботится моим исчезновением. Я пропаду без вести, как до меня пропали Наташа, Галя, Марина и наверняка все остальные обитательницы нашего санатория. Я даже вздрогнула, осознав, что в мыслях назвала его «нашим».

Меня совершенно не радовало, что уже на четвертый день поисков я не только обнаружила пропавшую, но даже занималась с ней в течение часа хореографией. У меня не было никакой уверенности, что она не рассмеется мне прямо в лицо, узнав о том, что я предприняла для ее отыскания. Она приехала сюда по собственному желанию и даже занимается здесь педагогический работой. А уж если сравнить ее теперешнюю жизнь с теми условиями, которые ей могла предложить родная мать, то она действительно должна была чувствовать себя на седьмом небе от счастья. Все они тут совершеннолетние и вправе распоряжаться своей жизнью так, как им заблагорассудится!