Томка, дочь детектива - Роман Грачёв Страница 18

– Коля! Ты?!

Она окликает его и сразу прикусывает язык, испугавшись, что обозналась. Но нет, это точно он – старый друг, который лучше двух десятков новых, Николай Чебышев по прозвищу Чебурашка (его еще во дворе так звали за созвучность фамилии и гигантские уши, похожие на блюдца). Правда, он сильно изменился за те годы, что она его не видела: черты лица огрубели, появились морщины, шрамы, сексуальная киношная щетина. Тело стало подтянутым, походка упругой, жесты резковатыми. Он возмужал, это несомненно, и Марине не хочется знать, в какой школе жизни он обрел новый опыт. Впрочем, она догадывается, что в университет он так и не поступил.

– Маринка? – Он улыбается. Улыбка – единственное, что осталось прежним. Все тот же старый добрый Чебурашка. – Ты откуда тут?

– Так я живу рядом.

Они обнимаются. Озабоченные прохожие, спешащие по своим делам, недовольно ворчат из-за того, что двое голубков перегородили и без того узкий тротуар. Марина и Коля столкнулись почти нос к носу в деревянном переходе возле строительства гигантского супермаркета.

– Где живешь? – не понимает Николай.

– Так вот здесь. – Она кивает в сторону дома по другую сторону улицы. Это высотка, построенная в семидесятых годах, первый этаж которой занимал торговый центр. – Я переехала, когда мама умерла. Продала нашу трехкомнатную квартиру и купила здесь «двушку». Я всегда хотела в центр, ты же помнишь.

– Мама умерла? – Коля искренне огорчен. Он был знаком с родителями Марины и в свое время даже помогал с похоронами отца, умершего от сердечного приступа. Мама и папа Марины всю жизнь страдали различными заболеваниями, а вот дочка у них вышла жизнестойкой.

– Мне жаль.

Они стоят и смотрят друг на друга. Марина протягивает руку, чтобы коснуться его лица. Он не отстраняется. Она проводит пальцами по щетине.

– Колька, Колька, где ж ты пропадал…

Он не успевает ответить. Кто-то грубо толкает парня в плечо, отодвигая с дороги. На короткое (и ужасное!) мгновение Николай преображается, и Марина видит не улыбчивого друга детства, с которым когда-то сидела на качелях, а зверя… разъяренного зверя, готового разорвать на куски. Пешеход, крупный потеющий мужчина, не извинившись, шагает дальше. Николай, заметив, что на него смотрят, пытается справиться с эмоциями. Отчасти удается, но Марина успела увидеть все, что было нужно.

– Козел, – ворчит Коля. – Слушай, давай посидим где-нибудь, поболтаем. У тебя есть время?

– Есть. Я как раз только что освободилась, шла в магазин за продуктами на ужин.

Коля заговорщически подмигивает.

– Домашние тефтели отменяются! Я приглашаю тебя в ресторан. Ты готова?

Марина осматривает свое платье. Пожалуй, скромненькое, но жарким летом даже обычное легкое платье вполне сгодится за вечернее. Нужно лишь принять душ, немного привести в порядок мордашку.

– Я готова. Только дай мне часок времени.

Марина приглашает его к себе. Пока принимает душ, Коля сидит в кресле и листает фотоальбом. Находит много общих знакомых, ведь они вместе учились. Потом он ходит, сунув руки в брюки, по квартире, разглядывает старые спортивные дипломы (Марина в школьном возрасте неплохо бегала на коньках и сумела завоевать несколько наград на районных и городских соревнованиях), останавливается возле фотографий, вставленных в рамки. В общем, он что-то такое делает… Марина могла лишь предполагать, чем он занимался в ее отсутствие, но когда она выходит из ванной комнаты, Коля останавливается перед ней и долго молчит.

– Что-то не так? – с улыбкой спрашивает она.

Он отрицательно качает головой. В глазах, окаймленных сетью морщин, залегла печаль.

– Ты классная, – говорит он наконец, и в этой интонации гораздо больше смысла, чем во всех последующих рассказах.

«Ты не для меня, – как бы говорит он. – Держись от меня подальше».

Но вслух он ничего такого не изрекает. Берет ее за руку и выводит в горящий огнями город.

За столиком в ресторане он рассказывает колоссальное количество веселых историй. Оказалось, что он даже выходил в море, когда жил недолгое время в Крыму. В Севастополе подрядился матросом на баркас, ходил в небольшие плавания. В основном, больше валял дурака, нежели «вдыхал вольный морской воздух». Часто сильно выпивал и просыпался в самых разных местах. Однажды очнулся на причале, обняв брошенный кем-то сломанный штурвал.

– Было жутко холодно, – смеется он, подливая водки в обе рюмки, – но весело.

Вскоре Марина понимает, что «весело» – главное жизненное кредо старого друга. Это, наверно, не очень хорошо для мужчины, готовящегося разменять четвертый десяток, но Марина чувствует, что именно этого ей сейчас не хватает. Ей тоже хочется быть веселой, беззаботной, неприкаянной. Она не знает, как ей дальше жить, с кем жить, она совершенно запуталась и потерялась, как маленький котенок в складках одеяла… и пусть хотя бы несколько часов она вновь станет прежней девчонкой с тем парнем, который защищал ее от дворовых хулиганов, рискуя здоровьем, и воровал классный журнал из учительской, чтобы исправить двойку.

Пусть она хоть недолго вновь будет «такой классной» для него…

Потом он рассказывает о своих женщинах. Эту часть биографии Марина слушает молча, не перебивая и не поднимая глаз. Лишь пальцем водит по краю бокала с соком.

Женщин было немного. В основном, случайные встречи, точно такие же, какие устраивала для себя сама Марина – для секса, не более того. Как это забавно, что они могут друг другу рассказывать такие истории, ничего не боясь и не краснея.

Лишь на одной даме он задержался чуть дольше:

– Ее звали Лена… ей было под сорок. Внешне супер, а вот голова – как ведро с мусором. Капризная какая-то, неуравновешенная, обиженная на всех. Оказалось, мужик бросил, грубо бросил, а с такими брошенными, знаешь, всегда сложно, у них рана на всю жизнь… Ну, пожил я с ней пару месяцев, потом ушел. Не смог… она все время о своем бывшем рассказывала и пыталась найти, что во мне было похожего. Терпеть не могу, когда меня с кем-то сравнивают.

– Я знаю, – улыбается Марина. – Пригласи меня на танец.

Коля смущается. Он не умеет танцевать, и они никогда не делали этого вместе.