Кикимора болотная - Людмила Милевская Страница 18

— Мама, а что такое демократия?

— Видишь, старушка, как людям политикой голову заморочили.Больше бы говорили про любовь.

— Нет, нет, пусть лучше про политику, — испуганно возразилая, вспоминая недавнее увлечение ребенка и его щекотливые вопросы.

— Что же тут хорошего, — возразила Маруся. — Уже пятилетнийребенок хочет знать, что такое демократия. Этого все хотят знать, дорогой мой,— закричала она, наклоняясь к Саньке и придавливая его своим необъятным бюстом,наполовину выпавшим из широкого декольте. — Не один ты такой умный.

— Ой, тетя Маруся, чем ты на меня упала! — пришел в восторгСанька.

— Иди, сынуля, поиграй, не мешай накрывать на стол, —сказала я, с улыбкой наблюдая, как тетя засовывает свой выпавший бюст обратно вдекольте.

В этот миг раздался звонок.

— Это Ваня! — радостно закричала Маруся и с жутким топотомвыбежала в прихожую.

— Это не Ваня, — горестно сообщила она, ведя за собой Елену,невесту Сергея.

— Серега еще не пришел? — спросила та, шаря по углам глазамии протягивая Саньке шоколадку.

— Нет, но обязательно будет, — успокоила я ее. — Разве незнаешь, твой Серега и мой Астров — сиамские близнецы. Астров звонил,предупреждал, что слегка задержится, значит, то же случится и с Серегой. — ТетяЛена, а что такое демократия?

Заворачивая шоколадку, встрял в разговор Санька. Он оченьхотел знать.

— Бoже мой, сынок, это слово такое, — рассердилась я. — Ипрекрати до ужина есть шоколад!

— Жанна меня поужинала йогуртом и кашей, — сообщил он,запуская свои острые зубки в плитку шоколада. — Мама, демократия — это слово ивсе? — спросил он уже с набитым ртом. — И больше ничего?

— Уж поверь мне, и больше ничего, — заверила его Маруся иобратилась к Елене:

— Принеси из холодильника минеральной воды. Что-то янервничаю.

— Ты всегда нервничаешь, когда рядом нет Ивана Федоровича, —ответила та, но за водой пошла.

— Мама, но это едят или с этим играют? — не отставал Санька.

— С демократией? — я задумалась. — Скорей играют.

— А как играют?

Тройной звонок прервал нашу беседу. Маруся с воплем «этоВаня!» выбежала в прихожую.

— Нет, не Ваня, — крикнула я ей вслед. — Так звонит толькоРоза.

Роза — очаровательная непоседа — полная противоположностьсвоему мужу, мрачному молчуну.

Я не ошиблась. Это действительно была она.

— Все в сборе? — защебетала она своим высоким, звонкимголосом. — Что?

Бабье царство? И я одна. Мой Пупсик придет часом позже. Ядала ему задание заехать в кондитерскую за тортом.

— Нашла кому доверить торт, — осудила ее Маруся. — Ты прямообалдела.

Разве можно мужикам доверять такое ответственное дело?

— Моему мужику можно, — успокоила ее Роза и прошла вкомнату. — А где тут Санька? А что я ему принесла! — раздалось ее сюсюканье.

— Тетя Роза, а что такое демократия? Вы умеете в нее играть?

— Ну что ты, маленький, я же не политик, — рассмеялась Роза.

— Да объясни ты ребенку, и пусть он отвяжется, — невыдержала Маруся.

— Хорошо, — согласилась я, — объясняю: демос — народ, кратия— власть.

Следовательно: демократия — власть народа.

Но тут уж озадачилась Елена.

— Если те, у кого власть, — народ, кто же тогда мы? —спросила она.

— Мы — те, кто народ выбирает, — бойко ответила Маруся. —Иначе вообще непонятно, для чего мы.

— Выбирает на выборах, — уточнила я.

— Значит, мы для выборов! — радостно сообщил Санька.

— Ну, примерно так, — согласилась Роза и, захлопав в ладоши,закричала:

— Девочки, девочки, есть предложение. Давайте не ждатьмужиков, а садиться.

Сядем первыми и съедим все самое вкусное. Это будет оченьдемократично. Пусть в другой раз не опаздывают.

Я посмотрела на часы и решила, что она права. Наши мужчиныизрядно подзадержались. Два часа — это уже слишком.

— Хорошо, садимся, — скомандовала я. Никто не возражал.

Дружно уселись. Со взрывом открыли шампанское.

— Я водочку, я водочку, — напомнила Маруся.

Налили водочки и… О мужчинах вспомнили спустя два часа.

— Однако мой Пупсик задерживается, — пьяно щурясь,констатировала Роза.

— Ой, Ваня, Ваня, что-то случилось! — схватилась за сердцеМаруся.

— И телефон молчит, — констатировала Елена, озабоченно глядяв сторону прихожей.

Я решила всех успокоить, хотя сердце мое было не на месте.

— Может, они там, где поблизости нет телефона, — сказала я.

— Что? Сразу все? — изумилась Роза. — И мой пупсик? Стортом?

— Судя по всему, твой Пупсик ест торт в каком-то другомместе, — злорадно пояснила Маруся.

— А у моего Серенького мобильник, — едва не плача, сообщилаЕлена.

— Значит, твой Серенький лежит в постели, — обрадоваласьМаруся. — Прямо весь там и лежит. Не может же он в присутствии одной бабызвонить другой, должен соблюдать элементарные приличия. — И она абсолютнонеприлично заржала.

Только скандала мне не хватало.

— Стоп, стоп, стоп, — закричала я. — Ее Серега не расстаетсяс моим Астровым. Они что же, по-твоему, вместе в постели лежат? И я могу импередать твои слова? Ты разрешаешь?

— Никто их не заставляет ложиться в одну постель, —парировала Маруся.

— При одинаковых обстоятельствах они лежат по разнымпостелям.

— Астров мне не изменяет, — заверила я.

— Серега мне тоже, — присоединилась Елена.

— Мой Пупсик тоже хранит верность, — на всякий случайдобавила Роза, чем окончательно рассмешила Марусю.

Она ржала так, словно на всех вышеперечисленных мужчин имелавпечатляющий компромат. Мы все почувствовали себя оскорбленными.

— Не изменяет только мой Ваня, — вдоволь наржавшись,сообщила Маруся.

— Но и его нет, — ехидно усмехнулась Елена. От Елены я этогоне ожидала и тут же с одобрением посмотрела на нее.

— А мобильник у него есть, — припомнила Роза.