Пять рассерженных жен - Людмила Милевская Страница 18

— Нет, — не одобрила Тамарка. — Лучше сказать, что после днярождения мы разговаривали с ним по телефону, и он собирался куда-то уезжать.

— Так и скажем! — обрадовалась Изабелла. — Пусть думают, чтоон уехал и не вернулся, следовательно пропал без вести.

— А для достоверности, — деловито подсказала Тамарка, —нужно взять его паспорт и купить билет на поезд. Вдруг начнут проверять, а всесходится: билет покупал, значит уехал.

— Эх, черт возьми! — с болью воскликнула Полина. — Жалкоквартира пропадёт! Добро-то мы разделим, а вот дача, машина и квартира — всепропадёт.

— Не пропадёт, а государству достанется, — вставила Зинаида.

— Это ещё хуже, чем пропадёт, — горестно констатировалаТатьяна.

Тамарка радостно хлопнула себя по лбу, давая всем понять,что к ней пришла гениальная мысль.

— А почему, собственно, все наше добро должно пропадатьгосударству? — возмутилась она. — Мы же можем им распоряжаться и сами. Квартируможно сдавать и получать приличные деньги. Дачу тоже можно сдавать, а на машинуу всех у нас есть доверенность. Просто будем на ней ездить и все.

— А разве так можно? — усомнилась глуповатая Полина. — Насза эту, за жопу не возьмут?

Зинаида от её слов так озверела, чуть дымом не поперхнулась.

— А почему это нас должны за что-нибудь брать? — закричалаона. — По какому праву? Все мы жены, это наше добро, а то, что Фрол такнеожиданно приставился, это наше общее горе. Никто из нас не виноват.

Тамарка удовлетворённо кивнула, мол дело говоришь.

— У них и причин не будет брать нас, — деловито сказала она.— Все мы здесь часто бываем, соседи знают, поэтому никто не удивится, если мытут и дальше хозяйничать будем. А что касается дачи и машины, то здесь можетвозмутиться лишь сам Прокопыч, а он, увы, уже ничему возмутиться не может.

— Правильно, — поддержала её Татьяна. — На работе шумподнимать не станут. Знаю я этих адвокатов, горло перегрызут за выгодногоклиента. А у Фроки были одни выгодные.

— Его коллеги только обрадуются, если он выпадет из гонки загонорарами, — вставила Зинаида.

— Ну, а раз сами мы заявлять в милицию не собираемся, значитвсе в порядке, — подытожила Тамарка. — Так тому и быть. Давайте кидать жребий,кто Прокопыча в ковёр пойдёт пеленать.

Как у них все просто!

Я смотрела на них и не верила своим глазам, они ли это?Первое время я сдуру думала, что эти змеи шутят, но когда дело дошло до дачи имашины, поняла — нет, не шутят. Дай им волю, именно так они и поступят, какздесь сейчас разрисовали.

Но я им эту волю давать не собиралась.

— Что вы тут мне буравите?! — закричала я. — Какая квартира?Какая машина? Ваш бывший муж, кровью политый лежит в той комнате, в несколькихметрах от вас, а вы делите его машину и квартиру? Люди ли вы после этого?

Не могу сказать, что я своей речью произвела благоприятноевпечатление. Все смотрели на меня, как волки на отбившегося от стада ягнёнка.

— Фроку мы не оживим, — гаркнула Татьяна. — Так что же,добру пропадать?

Я посмотрела на жён и поняла, что уж они-то добру пропастьне дадут.

Ни при каких обстоятельствах.

— Что я слышу?! — воскликнула я. — Одумайтесь! Ваш муж лежитв той комнате! Убитый!

— Ой! Фросика убили! — с места в карьер истошно завылаПолина. — Фросика моего убили! Кому же я теперь буду спинку натира-ать!

— Найдёшь кому, — рявкнула Тамарка. — Нашла из-за чегоубиваться. Если уж на то пошло, твой Фросик был изрядной дрянью!

Полина перестала рыдать и уставилась на Тамарку, явно желаязнать почему.

— Потому что он, женившись на тебе, продолжал спать со мной!— ответила на немой вопрос Тамарка.

— И со мной! — возмущённо призналась Изабелла.

— И со мной! — завизжала Татьяна.

— Ах он сволочь! — больше всех возмутилась Зинаида и, забыв,что источник гнева уже мёртв, она истерично завопила, снова хватаясь за кухонныйнож: — Я убью его! Убью!

Все шарахнулись. Нож был, конечно, гораздо меньше того,который торчал из груди покойного, но тоже выглядел весьма грозно.

— Мама, сейчас же отбери у неё нож, — приказала Тамарка.

Мне стало обидно: я что, швейцар, отбирать у всех ножи.

— Отбери сама, — сказала я. — Не шевельну и пальцем, хоть бывы тут все себя поубивали, волчицы позорные.

Видимо от отчаяния, все дружно набросились на Зинаиду,заломили ей руки и отобрали нож

— Спрячь его куда-нибудь, — приказала Тамарка, передавая ножПолине.

Полина с ножом выпорхнула из кухни.

Все воззрились на Зинаиду.

— Какой же он сволочь! — горестно качая головой, кричалаона. — Я с ним изменяла своему мужу, я так нравственно упала, а он…

— Вот-вот, — обрадовалась я. — Упала и продолжаешь падатьдальше. И до чего докатилась. Просто стыд всех вас слушать. Разве вы люди? —обратилась я уже к остальным. — Собрались заворачивать труп своего бывшего мужав ковёр и тащить его на дачу. Просто живопыры какие-то.

— А ну-ка заткнись! — рявкнула Тамарка.

— Ты что, самая умная? — поддержала её Татьяна. — Я бы натвоём месте умничать не рискнула, — пригрозила она.

Терпеть не могу угроз. Боже, как я разозлилась.

— Ты вообще молчи, бацилла, — грозно рявкнула я. — И невмешивайся в чужой разговор.

— Почему это чужой разговор? — удивилась Татьяна. — Мы тутвсе об одном.

Все же она непроходимая нахалка.

— Вы все об одном, а я о другом. Я вообще разговариваю сподругой, — заявила я и обратилась непосредственно к Тамарке. — А ты-то как натакое пойти могла? Стыд и срам!

— Ты о чем? — не поняла Тамарка.

Вот это да! Она ещё спрашивает о чем я!

— Я тебя не узнаю! — вскипела я. — Тома, ты ли это?Общипывать своего бедного Прокопыча, вместо того, чтобы искать его убийцу!Ладно эти дуры, а ты? Как могла ты пойти на такое?

— А что — я? — удивилась Тамарка, видимо не совсемподозревая о той разнице, которая существует между нею и теми дурами.

— А то, что ты слишком богата, чтобы мараться об антиквариатмоего Фрысика. С твоими виллами и капиталами просто стыдно связываться с такоймелочёвкой. Позор! Просто позор!