Тайна Розенкрейцеров - Виталий Гладкий Страница 18

– Кто бы это мог быть? – негромко спросил патер сам себя.

– Узнаем, – расслышав шепот Алоизия, ответил Ротгер; он обладал хорошим слухом. – Предупрежден, значит, вооружен. Так говорили древние. Верно говорили.

– Deo volente [23], – ответил пастор.

– И еще одно… – Ротгер неожиданно затих и прислушался.

Ему показалось, что где-то неподалеку раздался шорох. Но сколько он ни напрягал зрение и слух, вокруг царило спокойствие и умиротворяющая ночная тишина, которую нарушили лишь сверчки и кваканье лягушек в наполненных водою рвах за стенами монастырской обители.

– И еще одно, – повторил рыцарь, стараясь обуздать свою подозрительность. – Я заметил рядом с монастырем необитаемую крепость. Чья она?

– Монастырь строился, когда крепость уже существовала. Кто ее тут поставил – сие большая загадка. Как раз в крепости и было найдено то, ради чего приехал брат Теофраст.

– Да? – Рыцарь заинтересованно обернулся к патеру. – Расскажите, святой отец, как это было?

– Мы копали тайный подземный ход к замку – ну, вы понимаете, на всякий случай – и наткнулись на замурованную камеру. Когда ее вскрыли, то все были поражены – она была освещена!

– Даже так… – невольно вырвалось у Ротгера; он был поражен.

– Свет исходил от стен. Источник свечения мы так и не смогли определить. Посреди камеры было возвышение, на котором стоял ларец. В нем ОНА и находилась.

Алоизий сказал последнюю фразу, понизив голос до едва слышного шепота, и боязливо оглянулся, словно боялся, что позади кто-то стоит.

– И что было потом? – нетерпеливо спросил рыцарь.

– Ларец мы забрали, пролом в стене заложили камнями, а подземный ход провели в обход камеры. Все.

– Занятная история… Никогда бы не поверил. Но факт есть факт. Который все равно требует тщательной проверки. На этом особенно настаивает капитул. Кто еще знает о вашей находке?

Немного поколебавшись, патер ответил:

– Только эконом. Но он тоже посвященный, наш брат.

– А землекопы и другие монахи, в частности, приор?

– Приор пребывает в неведении. Я решил не смущать его слабый ум загадочным явлением, которое он мог бы принять за происки дьявола. Из монахов о ларце знал только распорядитель работ. – Патер придал лицу скорбное выражение, хотя и было темно. – Но с ним в тот же день случилось несчастье…

– Наверное, завалило в одном из подземных тоннелей, – высказал предположение Ротгер и с пониманием осклабился.

– Вы угадали, – с грустью в голосе ответил Алоизий. – Мы скорбим о нем, он был верным сыном церкви…

– О землекопах я уже не спрашиваю…

– Это были всего лишь схизматы, захваченные в плен доблестными рыцарями Ливонского ордена, который, как вам известно, покровительствует нашему монастырю. В мягком, убаюкивающем голосе патера прозвучали резкие металлические нотки.

– Амен, – закончил его повествование Ротгер. – Мне нравится ваша решительность и преданность ордену, святой отец. И не только мне. Я уполномочен передать вам устную благодарность магистра и его благословение. Можете не сомневаться – ваши деяния ради высшей цели нашего братства не остались незамеченными.

– Благодарю, – взволнованно ответил патер. – Жизни не пожалею…

– Так вот, касательно замка, – невежливо перебил рыцарь Алоизия; все-таки спиртное и на него подействовало. – Я хочу разместить там своих солдат. Как вы понимаете, нравы и поведение у них совсем не монашеские. Поэтому, во избежание эксцессов, мы должны жить отдельно. Тем более, что вскоре к нами придет подкрепление. В мире стало очень неспокойно…

– Это благая весть, – обрадовался патер. – Мы поможем в обустройстве замка. Правда, людей у нас маловато…

– Сия беда поправима, – угрюмо ухмыльнулся рыцарь. – Через день-два, после небольшого отдыха, мой отряд хорошо почистит окрестные леса. Думаю, там мы найдем и землекопов, и каменщиков, и плотников…

– Мудрое и своевременное решение. Схизматы совсем обнаглели. – Голос Алоизия снова затвердел. – Но есть одно препятствие, которое не так просто преодолеть и которое может помешать нашим планам…

– Оно столь очевидно, что не стоит о нем и говорить, – криво ухмыльнулся Ротгер. – Магистру и капитулу известно о болезни приора. О смертельной болезни приора, – с нажимом повторил рыцарь. – Поэтому принято решение найти ему замену. Естественно, после его смерти.

– После смерти… – повторил, словно эхо, патер Алоизий, дрожа от непонятного возбуждения. – Но приор пока не думает умирать, спаси его Господь…

– Кто знает, кто знает…

Рыцарь сунул руку за пазуху и достал оттуда небольшой пакет, покрытый для водонепроницаемости прозрачным лаком.

– Здесь, святой отче, указ епископа о вашем назначении на должность приора с открытой датой, которую потом вы поставите сами.

– Но…

Патера Алоизия бросило в жар; в этот момент Ротгер показался ему дьяволом-искусителем.

– Астрологи предсказали, что приор умрет не позднее следующей недели, – безапелляционно сказал рыцарь. – А епископ просто не имеет права оставлять отвоеванный у схизматов монастырь, этот форпост веры в варварских землях, без главы и твердой руки, ибо враги церкви не дремлют. Оба, как по команде, умолкли. Больше говорить было не о чем. Алоизий был возбужден до крайности, а рыцаря потянуло на сон, о чем он и доложил патеру.

Проводив Ротгера в его покои, Алоизий закрылся в своей кельей и, упав перед распятием на колени, начал истово молиться. Ни тот, ни другой не могли видеть как на высоте трех-четырех метров от монастырской стены, возле которой находилась скамья, где беседовали Ротгер и Алоизий, вдруг отделилась тень и начала быстро ползти вверх, к площадке для стрелков. Тень напоминала огромную летучую мышь, и по цвету мало отличалась от камней, из которых была сложена стена.

На площадке тень превратилась в человека, одетого в длинный плащ. Смотав веревку, по которой он поднимался, человек-тень осторожно и бесшумно миновал часового, внимание которого в этот момент было занято не тем, чем нужно, – монах с аппетитом жевал кусок хлеба, запивая его вином из фляжки, и с глубокомысленным видом считал звезды – и скрылся в сторожевой башне.

Над монастырем медленно поднималась большая луна. Она была неестественно красного цвета. Боги предвещали бури, катаклизмы и реки крови.

Но некому было истолковать это знамение – люди знающие мудро помалкивали, занятые добыванием хлеба насущного, а остальные, в том числе богатые и знатные, влачили свое ярмо в будущее. Одним оно казалось светлым и прекрасным, а другим – дорогой к апокалипсису.

SUPRA NOS FORTUNA NEGOTIA CURAT [24].