Кто есть кто - Фридрих Незнанский Страница 18

Когда Вера пришла в первый класс, учительница ничего про нее не знала, потому что сама жила на другом конце поселка. Увидев в своем классе худенькую, бледненькую девочку с испуганным выражением на мордочке, учительница захотела сделать доброе дело.

– Твоя фамилия Малашкина? – спросила она. – А Марина Малашкина, наверное, твоя родственница?

– Да, – едва дыша, прошептала Вера, не смея даже покоситься в сторону крепкой, высокой теткиной дочки, сидевшей за соседней партой.

– Марина твоя сестра?

– Двоюродная! – наперебой закричали дети, знакомые с Верой. – У нее никого нет, она с бабкой живет. Маринка ее двоюродная сестра.

– Ну, тогда вы, наверное, хотите сидеть за одной партой? – улыбнулась учительница. – Не бойся, Вера, бери свою сумку и пересаживайся к сестре.

– Не хочу я вместе с Веркой сидеть, она дура! – обиделась Марина.

Класс засмеялся.

– Ничего-ничего, – сказала учительница, – Вон как Вера боится, что впервые пришла в школу, а ты девочка храбрая, как я вижу, ты будешь сестренке помогать.

И сколько пришлось пережить Вере, прежде чем учительница заметила свою ошибку и пересадила Марину на другую парту! Она и толкала Веру под локоть, когда класс должен был писать крючки и буквы, и кнопки ей на стул подкладывала, и чернилами обливала ее тетрадки. А дома бабка впрягала Веру в работу по хозяйству:

– Выросла уже, в школу пошла, хватит без дела по дому шляться, иди помогай мне картошку копать!

Нет уж, никогда больше Вера не переступит порог бабкиного дома! Даже ради спасения собственной души. И то чудо, что ей удалось из него вырваться. Лучше уж в Москве где-нибудь на чердаке тусоваться с компанией, по крышам удирать от милиции, недосыпать, недоедать, но чувствовать себя свободной.

И вот в апреле того года Вера и встретила Гаврика. Познакомила их Ленка.

Почти каждый день после занятий Ленка приезжала на Арбат, чтобы попытаться продать свои картины. Она всегда занимала одно и то же место, и почти каждый вечер на противоположной стороне собиралась небольшая толпа послушать импровизированный концерт мальчика в голубой джинсовой куртке, с отрешенным видом певшего под гитару неизвестные песни.

Надо заметить, что к тому времени Ленка отошла от прежнего восхищения тусовочной жизнью. Ее хипповские взгляды претерпели довольно сильную трансформацию, и на этой почве между ней и Верой все чаще стали происходить трения. Например, Ленке уже не нравилось курить папиросы «Дымок» или щеголять, как прежде, в сандалиях советского производства и с джинсовой торбой за плечами, сшитой из старых штанов, обзывая «мажорами» всех прилично одетых молодых людей. Как только у нее появились деньги, тут же появился и вкус к красивым дорогим шмоткам, а постепенно и сами шмотки: хорошие джинсы, кожаные кроссовки, пара импортных белых футболок… И конечно, Ленке уже не нравилось, как раньше, носить свою одежду «напополам» с Верой. Достаточно, как ей казалось, и того, что она отдает Вере свои старые вещи.

Если бы тогда они вместе пережили успех, одновременно устроились, встали на ноги, то и дружбу им, скорее всего, удалось бы сохранить на всю жизнь. Однако в то время как перед Ленкой замаячила возможность уехать за границу, когда у нее появился богатый (как им казалось по тем временам) поклонник, Вера совершенно не представляла, что ей делать со своей жизнью, куда приткнуться с ее дипломом о неполном среднем образовании, как удержаться в Москве, ведь Ленка достаточно прозрачно намекнула, что на следующий год они с Димитрисом решили жить вместе и что пора Вере подыскивать себе другое пристанище. Прошло с тех пор много лет, обе они оказались неплохо устроены с материальной стороны, обе по-своему сделали карьеру, а вот прежних дружеских отношений между ними не складывалось.

Жизнь развела их в разные стороны. Ленка так и не окончила институт, уехала с Димитрисом в Грецию сразу после его защиты. Там они жили не в Афинах, а в небольшом курортном городе. Они снимали дом, Димитрис работал художником в открыточной фирме, а Ленка, помыкавшись пару лет без работы, устроилась в конце концов гидом и переводчиком в турагентство, принимала русские группы и в разгар сезона, с мая по октябрь, зарабатывала до двух тысяч долларов в месяц. Детей у нее не было.

А потом несолоно хлебавши Ленка вернулась из Греции, где, как оказалось, есть далеко не все, и их отношения приобрели другой оттенок. Димитрис бросил Ленку с легкостью, когда на горизонте замаячила какая-то Федора, на пять лет моложе, местная и лишенная славянской специфики, что для грека, видимо, самое то. К тому же его родители были руками и ногами «за». В мгновение ока Ленка оказалась без квартиры, без вида на жительство, с чемоданом тряпья, двумя сотнями долларов от щедрот мужа и авиационным билетом экономкласса. По счастью, Ленкины бестолковые родители в свое время все-таки успели подсуетиться и прописать ее к древней московской родственнице. И, вернувшись в первопрестольную, она стала обладательницей двадцатиметровой коммуналки почти в самом центре. И, если разобраться, больше ей было ни к чему: чтобы вести нехитрое хозяйство, разводить на подоконнике гладиолусы и рыдать о «поломатой» жизни в плечо единственной подруги, много места не требуется.

В Москве Яшу ждала пропахшая пылью холостяцкая квартира, переполненный, раздувшийся от газет, корреспонденции и массы рекламных листовок почтовый ящик и вопиюще пустой холодильник.

Не успел он захлопнуть за собой дверь, как в нее настойчиво постучали. Если стучат, значит, свои – звонок у Яши был с причудами, и тот, кто хоть раз им воспользовался, впредь предпочитал стучать.

На площадке стоял сосед Андрюха Корольков в пижаме и домашних тапочках, помаргивая подслеповатыми глазками. Руки он спрятал за спину.

– Яш, я так рад, что ты вернулся. – Не вынимая рук из-за спины, он просочился в квартиру и прижался к стене.

– Что нужно? – Яша был не слишком любезен, но на то были свои причины. Андрей довольно неплохо зарабатывал в строительной фирме, но тем не менее регулярно являлся клянчить деньги на бутылку водки. Хобби у него было такое.

– Понимаешь, тут ко мне вчера водопроводчик приходил… – неуверенно начал Андрей.

– И?

– У тебя случайно нет бутылочки?

– Случайно нет, – отрезал Яша, не совсем понимая, какое отношение имеет вчерашний водопроводчик к сегодняшней водке.

– А двадцать пять рубликов?

– Андрюха, ты достал. Нет у меня двадцатки.

– Яш, ну ты ж меня знаешь, ну я же отдам, – канючил Андрей.

– Знаю… к сожалению.

Пенкин молча оттер соседа в коридор.

– Яш, а может, у тебя хоть очки есть? Разбил свои, понимаешь?

– Только черные.

– А сорок рублей на очки?

– Отдыхай, Андрюха, я занят, – нетерпеливо отрезал Яша и захлопнул дверь. Но сосед забарабанил снова.

– Яш, у меня ж письмо для тебя. Пляши… или лучше дай хоть десятку.