Жду ответа - Дэн Хаон Страница 18

Майлс и Хейден никогда в жизни не видели его в этих ролях, хотя время от времени наталкивались на его снимки в разных обличьях, валявшиеся повсюду в доме, на обрывки составленных им рекламных объявлений: «Рыжий клоун и его друзья-куклы приглашают вас на час волшебных сказок…» или «Волшебная мастерская Чешира поможет вам открыть силу собственной мысли и духа…».

Время от времени они слышали, как он разговаривает по телефону, сидя за кухонным столом с большой черной записной книжкой, задумчиво грызя в паузах карандаш. Их смешило, что он меняет тон в зависимости от собеседника. С серьезного, по-детски таинственного бормотания рыжего клоуна на ленивый и гладкий начальственный голос гипнотизера Ларри Чешира, на богатый сценический баритон волшебника Чешира, на бесцветно-монотонный тон Лоренса Чешира, доктора философии.

Они все это слышали, абсолютно не связывая со знакомым мужчиной, совсем не похожим на разных персонажей в костюмах и гриме, шляпах и париках, напяленных дома на лысую голову. Майлс не помнит его «театральных» поступков и жестов — фактически в повседневной жизни он был скорее необычайно подавлен и грустен. По предположению Майлса, приходил домой уставшим от представлений.

Тем не менее он был хорошим отцом. Внимательным на свой сдержанный лад.

Они вместе играли — Майлс, Хейден и отец — в карты, в настольные и компьютерные игры. Ходили в походы с палатками и на прогулки. Маленькие Майлс и Хейден особенно увлекались миром насекомых, который отец помогал открывать, переворачивая крупные камни и бревна, называя каждую букашку с помощью карманного справочника Петерсона в бумажной обложке.

Он любил читать вслух. «Добрая луна» — первая книжка, которую помнит Майлс. «Возвращение короля» — последняя, дочитанная примерно за неделю до смерти отца.

Хотя им уже было почти по тринадцать, они привыкли спать рядом с ним после обеда. Все трое — отец, Майлс и Хейден — укладывались в носках на большой кровати: Майлс с одной стороны, с другой — Хейден, собака сворачивалась в ногах калачиком, уткнувшись в хвост мордой. Мать хранит фотографии спящей таким образом троицы. Иногда она стояла в дверях, наблюдала. Говорила, что любуется мирной картиной. Своими мальчиками. Была бы хорошей матерью, думал Майлс, если б отец не умер.

Отец умер в пятьдесят три года. Конечно, совершенно неожиданно — оказывается, у него было сильно повышено кровяное давление, а он не слишком заботился о телесном здоровье. Был заядлым, хоть и тайным курильщиком, набрал лишний вес и ел что попало. «Холестерин выше крыши», — бормотала мать присутствующим на похоронах, и Майлс видел, что она запуталась в чаще сожалений, возможных превентивных мер, которые надо было принять, других вариантов жизни, ныне бесплодных, но по-прежнему занимающих ее мысли. «Я ему говорила, мне это не нравится, — серьезно и убедительно говорила она людям, будто ждала от них упреков. — Я ему говорила».

В последующие недели Майлс много об этом думал. О его смерти. Неужели они пренебрегли отцом, не уделили внимания, не сделали чего-то, что изменило бы ход событий? Майлс закрывал глаза и старался представить, что чувствуешь при «обширном инфаркте». Может быть, просто слепнешь, голова пустеет, как чашка, из которой вылили воду?

Майлс старался представить, что было: воображал отца, который стоял перед зрителями, чувствуя первые спазмы. Возможно, боль в левой руке. Сжало грудь. Может быть, он подумал — изжога. Переутомление. Майлс представил, как он обеими руками крепко стиснул парик.

Майлс думал, что основные факты ему известны. Помнится, говорил о случившемся с Хейденом в ночь после смерти отца.

Отец уехал на выходные из города в Индианаполис и умер во время сеанса гипноза.

Убойная тема для журналистов, сказал Хейден. Интересные для массового читателя, в высшей степени иронические заголовки в «Сверхъестественных новостях».

Сеанс проходил в конференц-зале офисного комплекса в пригороде, как бы в рамках программы подготовки служащих к работе в команде — возможно, блестящая идея какого-нибудь управляющего человеческими ресурсами. То, что надо! — решило начальство. Отец, вероятно, красочно расписал, как «помочь людям открыть силу собственной мысли и духа», выбрал добровольцев, отважно согласившихся подвергнуться гипнозу, посадил перед залом на складные стулья под внимательным взглядом коллег, которые с надеждой ждали, пока он одного за другим вводил волонтеров в транс.

Все были довольны. Как интересно! Коллеги в зале с восторгом смотрели на загипнотизированных товарищей, полностью расслабившихся, абсолютно беспомощных, сидящих у всех на виду.

Отец слегка вспотел, говоря свои речи. Растер ладонью лоб, потом затылок.

«Леди и джентльмены», — сказал он и сглотнул, чтобы промочить пересохшее горло.

«Леди и…»

«Леди и джен…»

Все притихли, когда он поднял палец — минутку, пожалуйста, означал этот жест, — и сел на складной стул рядом с загипнотизированными добровольцами. Зрители усмехнулись. Последним в ряду сидел придурковатый кудрявый компьютерный маньяк с отвисшей челюстью, который особенно всех забавлял, погрузившись в глубочайший транс.

Все ждали, что будет дальше. Отец подпер кулаком подбородок, как будто задумавшись. Крепко зажмурился в позе мыслителя.

Снова послышались смешки.

Возможно, тогда он и умер.

Сидя на складном стуле, пошатываясь, балансируя на глазах у зрителей.

Снова смешки, в основном выжидающая тишина. С затаенным дыханием.

Тело отца чуть обмякло. Наклонилось на бок. Наконец, упало. Металлический складной стул сложился с металлическим щелчком и гулко стукнулся о кафельный пол.

Какая-то дама вскрикнула от неожиданности, хотя зрители так и сидели в неуверенности. Так надо? Это входит в метод проверки пригодности к работе в команде?

Тем временем загипнотизированные очнулись от гипноза. В конце концов, невозможно без конца пребывать в трансе. Это миф.

Загипнотизированные добровольцы зашевелились, открыли и вытаращили глаза.

«Просыпайтесь, просыпайтесь! — кричал отец по утрам маленьким Майлсу и Хейдену. — Просыпайтесь, засони!» — шептал он, легонько прихватывая их за уши кончиками пальцев.

По правде сказать, ни Майлс, ни Хейден, ни их мать не были непосредственными свидетелями событий, но Майлс всегда их мысленно видел как бы собственными глазами. Словно учебный фильм, снятый на крупнозернистой пленке, вроде тех, которые преподаватели средней школы в Роксборо вытаскивают из пыли в дождливые дни. «Мартин Лютер Кинг». «Репродуктивная система». «Египетские мумии».

Позже Майлс случайно описал эту сцену — сцену отцовской смерти, и мать его внимательно слушала.

«Господи боже мой, что ты несешь? — Она сидела за кухонным столом, абсолютно застывшая, с трясущейся сигаретой в пальцах. — Это Хейден тебе рассказал?» — спросила, озабоченно на него глядя. Она все подозрительнее относилась к Хейдену.