Убийство из суеверия - Мэри Лондон Страница 18

— Если б мы это знали, то смогли бы значительно приблизиться к разгадке тайны, — признался сэр Малькольм. — Видите ли, профессор, боюсь, острогу, руническую табличку и книгу Уоллиса подбросили нарочно, чтобы навести на вас подозрения.

— И я так думал, — просто сказал Даллингтон. — Вот только кому я так насолил, что меня хотят упечь за решетку? Если только Кевину, так ведь он мертв…

— По сути, — продолжал сэр Малькольм, — с телом жертвы устроили маскарад.

— Маскарад? — переспросила Элис. — Какой еще маскарад?

— Мы держали это в тайне, — признался благородный сыщик, — но теперь можем раскрыть карты. — Во время допроса никто из вас ни намеком не коснулся этой подробности. Из чего я заключил, что никто из вас об этом не знал, а если знал, то был достаточно хладнокровен, чтобы проговориться. Так вот, помимо остроги, наполовину засунутой Кевину под пиджак, и книги, лежавшей рядом с его рукой, тело его было обсыпано лепестками роз.

— Это мне кое-что напоминает… — проговорил профессор. — Погодите-ка. Пойду, схожу в библиотеку за одной книжицей и мигом обратно.

Профессор вышел, но уже через пару минут вернулся; в руке у него была книга в кожаном переплете. Элис Адамс снова села — глаза красные, ничего не видящие.

— Вот. Сейчас поищем.

Даллингтон принялся быстро листать книгу и вдруг остановился:

— Вот. Послушайте-ка:

«Воины обычно клали на тело усопшего острогу, дабы он мог охотиться на оленей и в небесной тундре. А девушки усыпали тело цветами, дабы, как они считали, тело, овеянное их ароматом, вознеслось в благоуханные выси потустороннего мира».

— Так ведь вы это нам уже читали два дня назад, когда показывали гостям острогу! — вдруг заметила Эллис.

— Точно. Я хотел пояснить, что лапландцы почитали острогу не только как простое земное, но и как магическое оружие, и верили, что она сослужит им верную службу и на небесах.

— Выходит, ваши гости узнали все, что здесь написано… — заключил старший инспектор. — И это, похоже, навело одного из них на мысль применить знания на деле…

— Боже мой, — запричитала Элис, — на такое способен только сумасшедший!

— Или человек суеверный и к тому же педантически точный, — продолжал сэр Малькольм, — а может, как я только что сказал, тот, кому хотелось навести подозрения на вас, профессор…

— Мы все ходим вокруг да около, — посетовал Форбс. — А у кого-нибудь из вас был или, может, есть пистолет?

— Понимаю, к чему вы клоните, — ответил Даллингтон, — только у меня нет. Мне противно все это современное оружие, и ничего такого у меня не было и в помине.

— И у меня, — поспешила добавить Элис Адамс.

— А у Кевина — случайно не знаете?

Профессор с девушкой переглянулись и в один голос ответили:

— Не знаю, это было бы даже как-то странно.

— Видите ли, — начал, было, старший инспектор, — когда вращаешься в кругу всяких отщепенцев…

— Нет-нет! — вскричала Элис, у которой нервы были натянуты до предела. — Мартин, попросите этих джентльменов замолчать, у меня нет больше сил все это слушать!

— Простите, — извинился сэр Малькольм. — Мы понимаем, вам выпало слишком тяжкое испытание. И мы вас оставляем. Только поверьте, у нас задача тоже не из легких, и мы обязаны довести дело до конца. Неужели вы думаете, что мы можем оставить убийцу Кевина безнаказанным?

Элис плакала навзрыд. Профессор пытался утешить невесту всеми силами, но тщетно: ничто, казалось, уже не могло остановить поток ее слез. И обоим сыщикам ничего не оставалось, как откланяться.

— Она очень любила брата, — заметил Форбс. — По-моему, она девушка очень порядочная, а вот братец был далеко не святой.

— Дуглас, думаю, пора произвести обыск.

— В доме профессора?

— Главное — в доме Адамсов в Ричмонде.

— Вы так считаете? С учетом обеих коллекций, тут и там, мои люди просто зароются… Да и что искать-то?

— Чтобы понять, что же на самом деле произошло прошлой ночью в заброшенном доме тетушки Скво, нам кое-чего недостает. Свидетельские показания слишком поверхностны, а по сути, мы ничего не знаем.

Старший инспектор вдруг заговорил несколько резковато:

— Сэр Малькольм, вы меня разочаровываете…

— Отчего же?

— Вы вынуждаете нас лезть из кожи вон, хотя сами, ясно как день, знаете, кто убийца, но стараетесь его выгородить, потому что он ваш друг!

— Даллингтон?

— А вы как думаете?! О краже он не заявлял, хотя нас уверял, что заявил, и все потому, что никакой кражи не было. Он устроил в своем бардаке спектакль с расколоченной витриной! К тому же за пару дней до того Кевин Адамс задел его за живое. Вот ему и не терпелось свести с ним счеты за то, что он оскорбил его, да еще перед невестой. Увидав, что Кевин вышел из дома, он пошел следом за ним до того заброшенного дома и там его прикончил. Я так думаю.

— А потом он возвращается в свой, как вы выразились, бардак, инсценирует кражу со взломом, снова отправляется в заброшенный дом, прихватив с собой пресловутые улики, и раскладывает их таким образом, чтобы никто не смог усомниться в его виновности! Ну, не смешно ли, Дуглас, это вы меня разочаровываете, да еще как! Госпожа Форбс, ваша супруга, определенно довела вас до ручки.

Когда они оказались в вестибюле, к ним, вытирая руки о передник, тотчас поспешила экономка.

— Ах, джентльмены, совсем забыла сказать… Дело хоть и пустячное, только уж больно чудное. На круглом столике в прихожей стояла ваза с тремя розами. Профессор преподнес их мисс Элис. Давеча вечером, перед тем как пойти к себе наверх, я подлила в вазу водички, а утром глядь — роз как не бывало, вернее, вы не поверите, от них остались только ножки — ни одного лепесточка!