Преступление по-китайски - Мэри Лондон Страница 18

Сэр Айвори и Дуглас Форбс склонились над сумкой — Финдли оставил ее широко открытой.

Под одеждой действительно лежала маленькая пачка писем, перетянутых резинкой.

— Так, осторожно с отпечатками, — предупредил старший инспектор.

Он сунул авторучку в карманчик суперобложки и свободной рукой извлек письма из сумки. Их было десять — некоторые, по-видимому уже прочитанные, лежали в конвертах.

— Очень интересно, — проговорил сэр Малькольм.

— От кого письма? — спросил старший инспектор. — И зачем надо было прятать их на дне сумки?

Ни к чему не прикасаясь, сэр Айвори рассмотрел поближе верхнее письмо в пачке. Почерк, несомненно, женский. Поскольку письмо было сложено, он сумел разобрать далеко не все: «Дорогой-дорогой друг, можно только… держать втайне. Отец дал мне еще… как вы знаете. Осторожность не… уверенность в будущем. Терпение должно… вместе, я точно знаю. Впрочем… явное свидетельство? Не требуйте… ничего больше, если нужно еще…»

— Ну что ж, похоже на любовное письмо, — заявил Форбс, прочитав те же обрывки строк через плечо сэра Айвори.

— Да, — заметил тот, — только в женских вещах должны были бы храниться мужские письма.

— В самом деле. По-моему, это письма мисс Эттенборо, и любовник вернул их ей, после того как они поссорились. Финдли, раз уж эксперт по отпечаткам пальцев уехал, займитесь, пожалуйста, этим сами, и первым делом — письмами. Немедленно!

— Слушаюсь, сэр!

И, подцепив связку авторучкой, лейтенант направился к двери.

— Вот те на! — воскликнул Форбс, после того как его подчиненный вышел. — Фигурки с жемчужиной в саквояже Мелвилла, китаянка, которая не спит в своей постели, какие-то письма… Вы что-нибудь понимаете?

— Картина постепенно вырисовывается, — только и сказал сэр Айвори. — Пройдемте в ванную Мэтью Эттенборо. И наверняка узнаем там ответ хотя бы на один из ваших вопросов.

Несессер так и лежал открытый на табурете. Судя по форме флакончиков и этикеткам, они явно были женские. К тому же на расческе остались длинные черные волосы. Кроме того, и ванной, очевидно, пользовалась женщина: там тоже было несколько длинных черных волосков — они зацепились за кромку водостока.

— Итак, — подытожил старший инспектор, — мисс Ли — любовница Мэтью Эттенборо. И они вместе провели здесь ночь.

— Ну разве что за игрой в карты… — пошутил сэр Айвори.

— Вы думаете? Ах, ну да. Вы меня разыгрываете. Скажите лучше, что все это значит? Мэтью с китаянкой оставляют в дураках своего друга Брайана, он объявляет о помолвке, и вслед за тем его убивают. Возможно ли такое — Мэтью убил друга, чтоб развязать себе руки? А может, это мисс Ли, видя, что Брайан настаивает на женитьбе против ее воли, просит Мэтью, своего любовника, помочь ей избавиться от Брайана. Это возможно, верно? Ведь таких преступлений было сколько угодно.

— Конечно! — кивнул сэр Айвори. — Значит, по-вашему, после преступления Ли отдалась Мэтью в награду за его злодеяние… Не слишком ли романтично?

— Эта женщина уж очень красивая, просто очаровательная, такая любому вскружит голову и даже толкнет на преступление. По-моему, так.

— Стало быть, она и на вас произвела впечатление, дорогой Форбс!

— О, в моем-то возрасте… Потом я женат… А женушка у меня, доложу я вам, по натуре ревнивая…

Они направились в комнату Мелвилла и под кроватью заметили саквояж. Три фигурки были из слоновой кости, Форбс видел такие впервые.

— Это три мифических правителя — Фу-си, Нюй-ва и Шэнь-нун, китайцы еще называют их тремя властителями. Такие фигурки из слоновой кости, притом древние, большая редкость и стоят недешево. Интересно, откуда они, хотя наверняка из коллекции замка, по крайней мере мне так кажется.

— И Мелвилл собирался их украсть? Что ж, на него похоже. А жемчужина? О ней-то вы как догадались?

— Я же говорил, дорогой Дуглас, мне всегда казалось, что семь предметов на смертном ложе Брайана только часть комплекта, всего же их должно быть восемь. Одного не хватало.

— Но почему восемь, а не девять или десять?

— Потому что у китайцев число восемь считается совершенным и благим. Существуют, к примеру, восемь скакунов счастья, восемь великих даосских сочинителей, восемь символов буддизма, восемь символов даосизма и восемь так называемых ценностей, по сути, символов конфуцианства. Понимаете?

— Не совсем, — признался Форбс, — но я верю вам на слово. У вас просто поразительная память, настоящий кладезь премудростей! Выходит, жемчужина и была той самой восьмой штуковиной, которой там не хватало.

— Вы все прекрасно поняли. После того как Мэтью Эттенборо сообщил Джейн Уоллес и остальным о том, что видел, они все вместе поднялись в спальню Брайана, и наш воришка, похитивший фигурки, наверняка заприметил на кровати коробочку с жемчужиной, и, воспользовавшись общим замешательством, не преминул ее умыкнуть. Она оправлена в платиновое колечко и уже сама по себе, смею заметить, на вес золота. Но не в этом суть. Кто мог знать значение восьми ценностей, кто собрал их вместе и с какой целью?

— Ну, конечно, Чжан.

— А он сказал, что даже не понимает, о чем речь.

— Но он мог и соврать. Я бы лучше осмотрел его комнату. Как знать, может, там отыщется что-нибудь эдакое?

— Непременно сходим и туда. Она такая же уединенная, но сначала мне хотелось бы закончить с любовной историей мисс Ли и Эттенборо.

Они спустились на первый этаж, расположились в будуаре и попросили сержанта Бронсфилда привести Мэтью Эттенборо. Тот выглядел явно смущенным и старался избегать взглядов обоих сыщиков.

— Господин Эттенборо, — начал сэр Айвори, — люди из Скотланд-Ярда провели в вашей комнате обыск на вполне законных основаниях.

— Уже знаю, — сокрушенно вздохнул Мэтью. — И вы нашли…

— Конечно, нашли, — строгим голосом вставил Форбс.

— Но как я мог рассказать? Это означало бы скомпрометировать любимую женщину.

— Вы поступили благородно, — заверил его сэр Малькольм. — Не беспокойтесь. Мы прекрасно понимаем. Но сути дела это, однако, не меняет.

— Понимаю.

— И прошу, ответьте по чести: Брайан знал о вашей связи с той, кого считал своей невестой?

— Не думаю. Мы не хотели причинять ему боль. Он был безумно в нее влюблен и даже не замечал, что Ли просто уважала его, а не любила. Нам, конечно, надо было открыть ему глаза на все. А так наша дружба больше смахивала на комедиантство, правда?

— Давайте и дальше начистоту, ладно? — продолжал сэр Айвори. — Что же вы так спешно искали в кабинете Брайана, после того как увидели, что он мертв?

— Я же говорил… В кабинете я ничего не трогал.

— И не искали никаких писем?