Происхождение зла - Эллери Квин Страница 18

— Ваша беда в том, — заявил доктор Волюта, соскребая в пробирку безобразную грязь с запачканных простыней, — что убийство вас поистине радует. Иначе не подозревали бы отравления в каждом расстройстве желудка.

— Ничего себе расстройство, — проворчал Эллери. — Пробка вон там над раковиной, доктор.

— Спасибо. Прайам — глупый боров. Чересчур много ест даже для здорового человека. Его пищеварительная система сама по себе представляет медицинскую проблему. Сколько лет я его предупреждаю, чтоб не ел на ночь, особенно копченую рыбу.

— Я слышал, он обожает копченую рыбу.

— Я обожаю прокопченных на солнце блондинок, мистер Квин, — отпарировал доктор Волюта, — но сдерживаю свои аппетиты в разумных пределах.

— Вы, кажется, упомянули о несвежем тунце?

— Определенно. Сам пробовал. Хотя дело не в том. Главное, что пациент не выполняет моих предписаний вообще ничего не есть.

Они стояли в буфетной, доктор Волюта сердито искал, чем накрыть пластмассовую миску с остатками тунца.

— Значит, вы считаете…

— Я свое мнение высказал. Консервированный тунец испорчен. Никогда не слыхали о протухших консервах? — Он открыл медицинский саквояж, вытащил хирургическую перчатку, растянул над миской.

— Я осмотрел пустую банку, доктор. — Эллери выудил банку из мусорного бака для жести, благословляя Лос-Анджелес, где консервные банки собирают отдельно от прочего мусора. — Не заметил никаких признаков вздутия, а вы?

— Нельзя точно сказать, что это та самая банка, — возразил доктор. — Откуда вы знаете?

— Повариха сказала. Единственная банка тунца, которую она сегодня открыла. Перед тем как лечь спать. Я нашел ее сверху в мусорном баке.

Доктор Волюта всплеснул руками:

— Прошу прощения. Мне надо вымыть руки.

Эллери проводил его вниз к туалету.

— Хочется приглядеть за пробиркой и миской, — виновато объяснил он. — Раз уж вы их мне не даете.

— Вы для меня никто, мистер Квин. Я по-прежнему вижу тут полную чепуху. Но если надо исследовать содержимое, лично передам полиции. Посторонитесь, пожалуйста. Дайте дверь закрыть.

— Отдайте пробирку, — потребовал Эллери.

— Ох, господи помилуй. — Доктор Волюта отвернулся, открыл брызнувший кран.

Ждали лейтенанта Китса. Было почти шесть часов, за окном вырисовывался бледный крахмальный мир. В доме стоял холод. Прайам, прочистившись, спал, черная борода величественно и грозно торчала из покрывал на разложенном кресле, неотступно навевая Эллери образ ассирийца Сеннахериба в гробнице, пока Альфред Уоллес вежливо не закрыл дверь у него перед носом и не запер ее изнутри. Остаток ночи он провел на кушетке на половине Прайама, предназначенной для чрезвычайных случаев.

— Если б я не дал вам обещания, Квин, — недовольно буркнул Кроув Макгоуэн, — никогда не позволил бы Делии вызвать вас. Сплошь вонючая блевотина. Оставьте его Волюте, езжайте домой. — И, зевая, направился к своему дубу.

Старик Кольер, отец Делии Прайам, тихонечко налил себе чашку чаю на кухне, посеменил с ней вверх по лестнице, задержавшись ровно настолько, чтобы бросить Эллери с усмешкой:

— Дуралей скоро бросит обжорство.

Делию он вообще не видел. Приготовился встретиться среди ночи, держась абсолютно корректно. О чем она, конечно, не знала, к моменту его появления поднявшись к себе. Отчасти очень хорошо, что ее понятие о приличиях столь точно соответствовало его намерениям. Редкостная чуткость с ее стороны. В то же время он был несколько разочарован.

Воспаленными глазами Эллери смотрел в огромную синюю спину доктора Волюты с валиками жира.

Можно, конечно, оставить доктора, подняться наверх, постучать в ее дверь. В подобном случае всегда найдется пара вопросов.

Интересно, что она делает?

И как выглядит в шесть утра?

Какое-то время он об этом думал.

— В обычных обстоятельствах, — сказал доктор, повернувшись и потянувшись за полотенцем, — я бы послал вас ко всем чертям. Но респектабельному врачу в этом городе приходится соблюдать осторожность, мистер Квин, а Лорел подняла шум вокруг смерти Леандра Хилла. Мне известны люди вашего типа, жаждущие громкой известности. — Он бросил полотенце в раковину, крепко схватил пробирку и пластмассовую миску. — Нечего на меня смотреть, мистер Квин. Ничего я вам не отдам. Где детектив, черт возьми? Я вообще сегодня не спал.

— Вам никогда никто не говорил, доктор, — выдавил сквозь зубы Эллери, — что вы похожи на Чарльза Лафтона [17]в «Мятеже на «Баунти»?

Они сверкали друг на друга глазами, пока не подъехал автомобиль, откуда поспешно выскочил Китc.

* * *

Днем в четыре часа Эллери остановил взятый напрокат «кайзер» перед домом Прайама, где уже стояла машина Китса. Горничная с разыгравшимся в полную силу тиком провела его в гостиную. Китc стоял перед камином, постукивая по зубам листком бумаги. Перед ним в ученических позах сидели Лорел Хилл, Кроув Макгоуэн, Делия Прайам. Все оглянулись на вошедшего, которому показалось, что Лорел чего-то холодно ждет, юный Макгоуэн обеспокоен, Делия испугана.

— Извините, лейтенант, пришлось заправляться. Получено лабораторное заключение?

Китc протянул бумагу, которую присутствующие проводили глазами туда и обратно, когда Эллери вернул листок.

— Может, лучше сначала вы им объясните, мистер Квин, — предложил детектив, — а потом я добавлю.

— Когда я приехал часов в пять утра, — начал Эллери, — доктор Волюта уверенно объяснил случай с мистером Прайамом пищевым отравлением. Факты таковы: пренебрегая советами доктора, он обязательно что-нибудь ест перед сном. Всем известно об этой привычке. Спит плоховато, поэтому поздно ложится. С другой стороны, повариха, миссис Гуттьерес, привыкла рано укладываться. Обычно мистер Прайам уведомляет мистера Уоллеса, чего бы ему среди ночи хотелось, мистер Уоллес передает поварихе, пока та не легла в постель, миссис Гуттьерес готовит закуску, ставит в холодильник и отправляется спать.

Вчера вечером был заказан салат из консервированного тунца, любимое блюдо мистера Прайама. Миссис Гуттьерес взяла в буфетной банку — лучшей, кстати, марки, — открыла, смешала с резаным луком, сладким зеленым перцем, сельдереем, майонезом, выжатым свежим соком половины лимона, щепоткой соли, вустерским соусом, чайной ложечкой сухой горчицы, чуточкой мяты и молотого тимьяна, поставила накрытую крышкой миску в холодильник, вымыла посуду и пошла спать. Миссис Гуттьерес покинула кухню минут в двадцать одиннадцатого, оставив включенным ночник.

Около десяти минут первого, — продолжал Эллери, обращаясь к портрету высокопоставленного испанца над камином, чтобы не отвлекаться на чей-то взгляд, — Роджер Прайам послал Альфреда Уоллеса за закуской. Уоллес вынул из холодильника салат с тунцом, поставил на поднос вместе с ржаным хлебом с тмином, сладким маслом, закупоренной бутылкой молока и отнес в кабинет. Потом приготовился лечь, везде выключил свет, вернул поднос с остатками еды на кухню, поставил и поднялся к себе.