Сдается кладбище - Джон Диксон Карр Страница 18

Спустя некоторое время Г. М., Сай Нортон и Гилберт Байлс собрались в доме для приватного разговора, о котором просил окружной прокурор. Библиотека с двумя окнами спереди и сзади тянулась через все здание.

Следует с сожалением отметить, что Г. М., будучи поглощенным какой-либо проблемой, полностью терял чувство приличия. В библиотеке было жарко, поэтому он снял халат и, нимало не смущаясь, уселся прямо в своем полосатом купальном костюме, закинув ноги на стол и куря сигару.

Байлс предложил ему гаванскую, которую он с презрением отверг.

— Это настоящая уилингская [19]сигара, — заявил он, вынув упомянутую сигару изо рта, — такие в добрые старые дни продавали по пять центов за пару. Так что у вас на уме, Гил?

Сай Нортон, который поднимался переодеться, вернулся как раз вовремя, чтобы услышать этот вопрос. Байлс рассеянно указал ему на стул. После этого с высокого и желтолицего окружного прокурора как будто соскользнули фальшивая борода и парик.

Байлс весело усмехнулся — при этом его лицо стало словно шире, а подбородок сделался менее острым. Он сел, расслабившись и явно наслаждаясь происходящим.

— Знаете, Г. М., — сказал Байлс, — я написал вам, что вы старый сукин сын, и был абсолютно прав.

— В вашем письме были и другие, столь же очаровательные термины, — кивнул Г. М. — Если бы в Англии прокурор продиктовал подобное послание, его секретаршу пришлось бы приводить в чувство нюхательной солью.

— О, я сам отпечатал письмо на своей машинке. Но скажите, ваши заявления насчет трех нитей, конечно, выдумка?

— Это чистая правда, Гил.

— Человек нырнул в бассейн и не вынырнул, но когда бассейн осушили, его там не оказалось. Вам не кажется, что это чересчур?

— Кажется, но ничего не могу поделать. Это произошло!

— А не лжете ли вы все, чтобы поддержать Мэннинга?

— Нет! — рявкнул Г. М.

— Ну, это не важно. — И Байлс отмахнулся от проблемы с небрежностью, от которой у Сая Нортона волосы встали дыбом. Окружной прокурор почесал острый подбородок, который был бы синеватым, если бы он не брился дважды в день, и его лицо стало серьезным. — Вместо того чтобы спрашивать, что у меня на уме, Г. М., скажите, что на уме у вас.

— Скажу, — отозвался Г. М., выпустив кольцо дыма. — Вам не слишком нравится Фред Мэннинг, верно?

— Верно. — Байлс соединил пальцы рук на столе. — Мы члены одного клуба, и он никогда мне не нравился. Я с первого взгляда понял, что этот тип — мошенник.

— Каким образом?

— Он был слишком лощеным, слишком вежливым. Я никогда не доверял таким людям. Неделями до нас доходили слухи, что дела в его фонде пошатнулись, но мы не могли действовать, не имея фактических оснований. А теперь, слава богу, он у нас в руках.

— Почему?

— Этот его фонд…

— Погодите, сынок! — Г. М. взмахнул сигарой. — Может, такие фонды имеются и в Англии, но будь я проклят, если слышал о них. О чем вы говорите?

— Школа Фредерика Мэннинга, — начал объяснять Байлс, — является чем-то вроде вспомогательной организации для крупных университетов. Она независима, но студенты получают зачеты в университетах за выполненные там работы по литературе, живописи, музыке и тому подобному. Школа Мэннинга считается неприбыльной организацией. Мэннинг обращается к состоятельным филантропам, интересующимся такими проектами, убеждая их вносить крупные суммы денег. Школа имеет много стипендиатов. Это слово означает примерно то же, что и в Англии, — человека, который что-то изучает и преподает, получая за это деньги. — Байлс склонился вперед и постучал по столу. — Я буду сообщать вам факты, не называя имен. Некоторое время тому назад один молодой человек в Мичигане получил письмо, подписанное Мэннингом. «Мы рады сообщить вам, — говорилось в письме, — что вы избраны стипендиатом Генриха Гейне в области сатирической поэзии». Термины я изобретаю, но вы понимаете суть?