Выжить за бортом - Алена Алтунина Страница 18

– Бедная моя девочка, это действительно она, – обрадовалась старушка. У нее был хороший обмен веществ. Если она немного поправлялась или худела, достаточно было нескольких дней, чтобы прийти в норму. Правда, сейчас она в таком состоянии, что трудно сказать, сколько может понадобиться времени, чтобы ей стать прежней. – Бабушка вздохнула. – Мне кажется, она никогда не станет такой, как раньше. Может, память к ней и вернется, только, думаю, что пережитые страдания сделали ее другим человеком. А вдруг она вспомнит что-то страшное, то, что ее психика не сможет принять? Я так этого боюсь!

– А мы на что? Мы ей поможем справиться с любыми трудностями, главное, что она теперь не одна! – возразила Наташа.

Когда был выпит чай и съедены угощения, Женя, Наташа и Вера Федоровна прошли в огромную комнату с высоченными потолками. Современному человеку непривычно и дискомфортно в таких условиях, хочется над головой достроить что-то вроде чердака, чтобы вернуть привычную высоту. Наташе показалось, что от избытка пространства в воздухе можно расслышать эхо. Она принялась оглядываться вокруг. Помимо редкой старинной мебели, по всей видимости, бесценных картин, статуэток и прочего, гостиную украшали портреты Леночки. И портреты эти были под стать интерьеру. Некоторые написаны маслом, некоторые акварелью, были и фотографии, выполненные профессионально. Леночка поражала своей красотой, и было видно – это не лесть художников, а объективное отображение реального человека. Чистое открытое лицо, изумительной красоты огромные глаза, немного озорные, но правдивые. Скромная белозубая улыбка и хорошо очерченный рот. Тонкая аристократическая шея. Волосы, какая бы прическа ни была – во всех случаях придавали дополнительное величие их обладательнице. Наташа с ее богатым жизненным опытом сразу решила, что такая девушка не могла быть способной на подлость, коварство и прочие гадости. Хотя сейчас ей, ведущей расследование, безапелляционные выводы делать не следовало.

Женечка во все глаза смотрела на свои изображения, и изредка по ее бледным щекам стекали слезы. Вера Федоровна не могла вынести этого, подошла и обняла ее.

– Милая моя девочка, – сказала она, – не плачь, не мучай себя и меня. Видишь, какая ты была красивая, и скоро вновь станешь такой же.

– А вы кто? – спросила Женя.

– Я твоя бабушка. Ты не помнишь?

– Нет.

– А эту квартиру, обстановку? Ты ведь здесь выросла.

– Нет.

– А вот это пианино, оно очень редкое, и ты обожала на нем музицировать, говорила, что ни один инструмент не звучит так, как этот.

– Я не умею играть на пианино.

– Посмотри на свои пальцы, они такие тонкие, похоже, привычные к игре.

– Не думаю, что я умею это делать.

– А ты попробуй! – в отчаянии воскликнула Вера Федоровна.

Женечка послушно села за пианино, осторожно открыла крышку, потрогала тонким белым пальчиком клавиши, потом поднесла к ним обе руки. Наташа и бабушка замерли в ожидании, но ничего не произошло. Женя безвольно опустила руки и сказала:

– Я не знаю, что делать дальше, простите меня.

Как ни огорчены были обе женщины, они поспешили успокоить девушку, ведь ей было во много раз тяжелее, чем им. Иметь вместо памяти черную пустоту, прислушиваться к себе, поминутно ждать воспоминаний, стараться оживить мозг и оправдать чьи-то ожидания – все это невероятно трудно.

– А кто писал эти портреты? – спросила Наташа. – Я, конечно, не специалист, но выполнены они профессионально.

– Это Леночкин, то есть Женечкин давний поклонник – Илья, он по профессии адвокат, но всегда увлекался живописью и фотографией. Не знаю, какой из него получился юрист, но художник он очень талантливый. Даже жаль, что у них в роду все адвокаты и он вынужден продолжить семейную традицию. Можно сказать, зарыл в землю свой талант. У него с отцом своя контора на Малой Дмитровке, – сказала Вера Федоровна.

– Думаю, следует его разыскать, – решила Наташа, – может, он нам чем-нибудь поможет.

– Найти его очень просто. Их фамилия Берман, и контора называется «Берман и сын». Они из немцев. Очень уважаемая семья.

– А кроме Ильи, с кем еще дружила Леночка?

– Была у нее подруга, Люся. Только она давно вышла замуж и уехала в Петербург. Они иногда созванивались, но встречались редко.

– А Илью Лена откуда знала?

– Еще со школы. Он был старше на два года и всегда ее опекал. Они вместе ходили в кино, в театры, на разные вечеринки, и все были уверены, что они рано или поздно поженятся. Только Лена к Илье относилась как к другу, не больше. А потом влюбилась в Андрея и вышла за него замуж. Бедный Илюша остался не у дел. Я его видела последний раз на похоронах и не знаю, как он теперь, может быть, уже женился.

Вера Федоровна показала гостям семейные альбомы, в которых были ее фотографии, молодой, часто рядом с бравым военным, очевидно, мужем. Также было много фото сначала маленькой девочки, а потом девушки Ирины, мамы Леночки, ничем не выдающейся, но очень милой. Больше всего было фотографий Лены. Особое впечатление произвели те, где она стояла на сцене. Там, в свете рампы, она преображалась до неузнаваемости. От нее невозможно было оторваться. В луче света, в концертном платье, с длинными волосами и красиво изогнутыми руками Леночка была божественна. Наташа все смотрела и смотрела на эти фото не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Завораживает, правда? – спросила бабушка. – Лена была рождена для сцены, там она становилась кем-то особенным. Это вы только смотрите на нее, а если бы вы слышали, как она поет! Люди на ее концертах теряли сознание от избытка чувств. Я могу дать вам послушать несколько ее концертных номеров.

Бабушка открыла старинное бюро, в котором оказался современный музыкальный центр, и нажала кнопку. Квартиру заполнило чистое, невероятно красивое пение. У Наташи по коже пробежали мурашки, она была не в силах пошевелиться. Ее буквально парализовал этот голос. Все страдания, всю скорбь, существовавшие в мире, вобрал он в себя. Он обволакивал, завораживал и обновлял. Все, что пережила Наташа за свою жизнь, пронеслось перед ней. И она заплакала. Это были давно сдерживаемые, загнанные внутрь слезы, чистые и искренние, как у детей, они освобождали от ужаса непутевой жизни, от грязи, которая была в ней. Захотелось попросить прощения у всех, кого обидела, захотелось жить, любить, рожать детей.

Немного успокоившись, Наташа сказала:

– Это невероятно! Я никогда не думала, что пение может вызывать такие чувства. Я даже не знаю, что сказать. Боюсь словами разрушить созданное настроение.

– И не надо, и не пытайтесь! Не вы первая, кто поддался чарам ее голоса. Теперь вы понимаете, насколько она была талантлива?

– Да, теперь понимаю! Но это не похоже на классическую оперу.

– Есть такая известная певица – Сара Брайтон, так вот Леночка работала в подобном жанре, специалисты называют его легкой оперой.