Страшная сказка - Елена Арсеньева Страница 18

Долее лелеять его несбыточные надеждыпоказалось Ольге недостойным. И она не очень складно, но твердо выразилась втом смысле, что извините, конечно, Николай Николаевич, вы добрый изамечательный, вы редкой души человек, однако… еще раз простите… сотрудничать сорганами вообще и с вами в частности она не станет. Не станет уподоблятьсяФонду занятости с его подлыми принципами жизни и вводить в искушение каких-тонесчастных давателей взяток. А вдруг они как раз в это время решат завязать,никогда больше не грешить, а тут Ольга невольно снова приведет их на путьпорока? А потом станет свидетельствовать против людей, которых сама жеподводила под статью? Нет, сроду Ольга Еремеева ни на кого не доносила, позднои начинать – в двадцать-то девять годиков! Кроме того, где гарантии того, чтоподельники этих посаженных потом не взорвут Ольгину квартиру или просто незадушат ее в темном переулке? Словом, нет, нет и еще раз нет. Лучше ответить повсей строгости закона – и ладно. Кроме того, факт возврата денег ей, наверное,все-таки зачтется.

Вид у Мыльникова был какой-то такой… несказать ошарашенный, но все же не без этого. Даже некое подобие полудетскойобиды промелькнуло в его, повторимся, усталых, но добрых глазах. Словно быОльга обманула его самые светлые чаяния. И, наверное, именно поэтому ответ его прозвучалдаже мстительно:

– Эта квитанция не имеет никакогоположительного значения, скорее наоборот. Деньги вы фактически получили: ведьвы распорядились ими! Вот если бы они лежали у вас на книжке…

– Но тогда на них шли бы проценты, –вполне резонно возразила Ольга. – То есть я еще и прибыль с них имела бы.Это уж вообще… И потом… что значит – фактически получила? Я их в руках недержала, я их по безналу перевела.

– И все равно – вы ими распорядилисьсамостоятельно, верно? Следовало потребовать, чтобы бухгалтерия Фонда занятостиотозвала перевод. Вы должны были написать заявление, они бы рассмотрели вашупросьбу, послали бы запрос в сберкассу…

– Ну так ведь это сколько времени быпрошло! – в отчаянии воскликнула Ольга. – А тут я сегодня и вернула.Сама. По доброй воле.

– Раскаялись, так сказать? – усмехнулсяМыльников. – Раскаяние – оно, конечно, дело хорошее, однако, еслиподходить к делу чисто формально… Да и не раскаялись вы, а просто хотитесмягчить свою участь. Нет, Ольга Михайловна, не обольщайтесь. Вас спасет не этомнимое раскаяние, а только подвиг.

– Подвиг разведчика? – уточнила Ольга.

– Ну, если вам угодно это так называть…Сотрудничество, сотрудничество и еще раз сотрудничество – вот эти три ступениприведут вас на свободу.

– А по-моему, не приведут, – унылопокачала головой Ольга.

– Почему это? – искренне удивилсяМыльников. – Если я сказал…

– Но ведь это только в штрафбате вина кровьюсмывалась. И то – по законам военного времени, – посмотрела на негоОльга. – Вы меня в штрафбат посылаете, да? Смыть вину кровью? Но время-тосейчас вполне мирное. И даже если я помогу вам одномоментно изловитькакого-нибудь взяточника, все-таки по-прежнему останусь у вас на крючке. Какмелкая мошенница. Ведь этот факт из моей жизни никуда не денется. Так? А я нехочу всю жизнь трястись от страха, что когда-нибудь меня настигнет карающий мечправосудия. Придет на ваше место другой человек – и цап меня, за ушко да насолнышко. Поэтому давайте я уж лучше сейчас все перетерплю… суд и ну… наказание.Может быть… – Она замялась, потому что хотела спросить: «Может быть, и правдане посадят?», но сказала совсем другое: – Может, там, на суде, все-таки зачтут,что я вернула деньги?

Ей еще с утра хотелось заплакать, и сейчас дляэтого, похоже, настало самое подходящее время. Если бы не страх, что Мыльниковподумает, будто она хочет его вульгарно разжалобить, Ольга с удовольствиемзалилась бы слезами. Но она нарочно закинула голову, чтобы самые проворныеслезинки, которые уже навернулись на глаза, вкатились обратно, и постараласьпридать лицу самое спокойное выражение.

– По-моему, вы не понимаете, чтоговорите, – сказал Николай Николаевич. – Это у вас блажь какая-то,эйфория. Вы представляете, сколько будет позора: ваших бывших сослуживцев всехвызовут в суд, вам придется давать показания перед большим количеством народа…

– Ну а там, на суде, где я буду проходить вкачестве взяткодателя, мне разве не придется выступать перед большимколичеством народа? – перебила его Ольга. – И разве это меньшийпозор? Но сейчас мне предстоит только за свою вину отвечать, а там еще судьбакакого-то человека на моей совести окажется. Нет, я так не могу. Вы ужизвините.