Побочные эффекты - Ирина Градова Страница 18

Отца Феофана высадили у часовни, а родителей Мономаха – у их дома: его мама почувствовала себя плохо, и они решили на поминки не ехать. В доме Сархат с Марией Борисовной, пожилой дамой, приходившей несколько раз в неделю прибираться и стирать, уже накрыли поминальный стол. При виде блюд на нем отец Порфирий одобрительно закивал: Сархат специально скачивал рецепт приготовления рисовой кутьи с изюмом и духовых пирожков с горохом и чесноком. Борщ готовила Мария Борисовна: она не отличалась кулинарными талантами, но этот суп обычно ей удавался. Остальная еда, которую принято подавать в таких случаях, не отличалась сложностью – картошка, селедка, сыр, колбаса и так далее, нарезкой и красивой укладкой на блюдах занимался Денис. Алла заметила, что алкоголя на столе нет, только два больших графина с апельсиновым соком и клюквенным морсом. Ей всегда казалось, что на поминках люди пьют водку, но, очевидно, она чего-то не знает. Не разбираясь в подобных тонкостях, Алла переживала за то, как следует вести себя за столом, однако отец Порфирий все взял на себя. Его поминальная речь была короткой, но емкой, после чего все приступили к трапезе. Алла заметила, что Мономах ничего не ест. Его лицо оставалось сосредоточенным и невыразительным, словно мыслями он находился далеко от этого места. Она еще не видела его таким. Алле хотелось, чтобы они были более близки – тогда она имела бы право хотя бы подержать его за руку и сказать какие-то ласковые слова! Она удивилась, когда ей позвонил Иван сообщить о дне похорон, и спросила, хочет ли Мономах, чтобы она присутствовала. Гурнов ответил утвердительно. Разговаривали за столом лишь Артем и отец Порфирий – в основном, о тех временах, когда Артем был маленьким и проводил много времени со своим дядей, когда тот приезжал в отпуск. Мария Борисовна тихо сновала от одного присутствующего к другому, подливая им напитки в стаканы и следя за тем, чтобы всем всего хватило.

– Нам с отцом Порфирием нужно поговорить с тобой, папа, – сказал Артем через некоторое время. – Это важно!

– Ну, ребятки, пора убирать со стола! – громко объявила Мария Борисовна, обращаясь к Сархату и Денису. – Давайте-ка, подсобите мне, живо!

– Я тоже пойду, пожалуй, – засобиралась Алла, поднимаясь.

– Нет! – неожиданно возразил Мономах.

– Па… – попытался было возразить Артем, но отец властно взмахнул рукой – Алла впервые заметила у него этот жест и изумилась: вот, оказывается, как ему удается руководить большим и сложным отделением! В общении с ней он никогда не казался авторитарным, но, видимо, у него просто не было для этого повода.

– Алла Гурьевна должна услышать все, что вы хотите мне сказать, – тихо, но твердо сказал Мономах. – Это не обсуждается!

Отец Порфирий и Артем переглянулись, а Алла ощутила внутри себя волну тепла и благодарности к Мономаху за его слова, пусть они и вызваны не совсем теми чувствами, о каких она мечтала.

– Иван тоже, – добавил он. – Он – член семьи.

Против этого не возражал даже Артем. Отец Порфирий пожал плечами и согласно кивнул.

– Что ж, – сказал он, – пусть так. Только вы должны обещать, что ничего из того, о чем я собираюсь вам рассказать, не выйдет за пределы помещения, в котором мы будем беседовать.

– Тогда пойдемте в беседку, – предложил Мономах. – Там нас никто не потревожит.

Выйдя из дома, они прошли по мощеной плиткой дорожке к беседке, увитой плющом. Внутри располагались удобные кресла из ротанга и такой же столик. Иван, Алла, Артем, отец Порфирий и Мономах расселись вокруг него, и священнослужитель, откинувшись на спинку кресла и погладив бороду, начал.

– Во-первых, должен сказать, что я здесь только благодаря вашему сыну, Владимир… могу я к вам так обращаться?

Мономах молча кивнул.

– Не ожидал, что ему удастся добиться встречи с самим патриархом, но ваш сын удивительно настойчивый молодой человек! После того как они пообщались, патриарх позвонил мне и попросил сопровождать Артема в Санкт-Петербурге.

– Вы знали Олега лично? – глухо спросил Мономах, пристально глядя на отца Порфирия.

– Да, мы были хорошо знакомы, – ответил тот. – Думаю, без преувеличения можно назвать нас друзьями, хоть судьба и развела нас по разным городам… Трудно выразить словами, как я скорблю о его печальной участи! Олег был честным и целеустремленным человеком, если ему давали поручение, он исполнял его, независимо от того, насколько оно сложно и опасно.

– Опасно? – перебил Мономах. – Что такого могло быть в его работе?!

– Думаю, мне нужно посвятить вас в то, какое место занимал ваш брат при патриархе. Дело в том, что Олег работал в его службе безопасности…

– У патриарха есть своя служба безопасности? – не удержался от возгласа Гурнов. – Как в Ватикане?

– Мне казалось, что его охраняет ФСО, – поддержала патолога Алла.

– На больших мероприятиях – да, – подтвердил отец Порфирий. – Но вы же понимаете, что в нашей церкви существует множество проблем, которые не выносятся из ее стен! Людям вовсе необязательно знать обо всем, что происходит внутри епархий, ведь это может…

– Отвратить верующих от религии? – вставил Гурнов.

Мономах знал, что Иван, несмотря на широкие познания почти в любой области, являлся категорическим противником любой церкви. Он считал, что люди имеют право верить во что им хочется, хоть в Ярило, хоть во всемогущего Бонди ^[6], но в тот момент, когда у религии появляются служители, отправляющие обряды, она перестает быть делом духовным и переходит в разряд финансов и политики.

– И это тоже, – не стал спорить с патологом отец Порфирий. – Вы должны понимать, что православная церковь – огромная структура, и в ней случается всякое – то же, что и в светском обществе.

Алла прониклась к нему симпатией после этих слов: он не пытался строить из себя непогрешимого блюстителя веры, убеждающего всех в кристальной чистоте помыслов всех, кто имеет отношение к РПЦ.

– И взятки берут, и положением злоупотребляют, и воруют, – продолжал отец Порфирий. – Справиться с этим нелегко!

– Разве вы не обращаетесь в полицию, когда такое происходит? – поинтересовалась Алла.

– Зависит от того, что именно случается, – спокойно ответил священнослужитель. – Конечно же, в случае членовредительства или, не приведи Господь, убийства – однозначно, да. Если речь идет о краже, имеет значение ее размер: когда он превышает определенную сумму, мы передаем дело полиции. В иных случаях зачастую разбираемся сами.

– Чем конкретно занимался мой брат? – задал вопрос Мономах.

Алла дивилась тому, как он изменился: от безучастности и мрачности не осталось и следа, он выглядел заинтересованным и сосредоточенным.

– Вы же понимаете, что я не могу рассказать вам все, да? – задал риторический вопрос отец Порфирий.