Десять плюс один - Эд Макбейн Страница 18

– Ты, наверное, шутишь, – покачал головой Стивен.

– Богом клянусь, все так и есть. Даже можно догадаться, где отпечаталась ее нога, где бедро, ну и так далее. Я же говорю, натурщица для этого художника – инструмент заместо валика или там кисти.

– Интересно, а он моет свои… хм… кисти в конце трудового дня? – поинтересовался Карелла.

– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками Мейер, – статья об этом умалчивала. Там просто говорилось о том, как он работает, и приводилась пара репродукций его картин.

– Далеко продвинулись творческие люди, – покачал головой Карелла.

– Как раз наоборот, я считаю, что это возвращение к традиционной живописи, – не согласился Мейер.

– Это еще с какой стати?

– Он возвращает на картины людей, – пояснил напарник.

– Кстати, мы уже пришли, – сообщил Карелла.

Университет Рэмси располагался на другом конце маленького парка, залитого весенним солнцем. То тут, то там на скамейках сидели студенты, обсуждавшие буквально все: от спряжения глагола aimer до молекулярно-кинетической теории. Когда Мейер с Кареллой пересекли парк и поднялись на крыльцо административного корпуса, студенты удостоили детективов лишь мимолетными взглядами. Внутри административного здания царил прохладный полумрак. Напарники остановили студента в белой рубашке и свободном зеленом свитере и спросили, где находится отдел делопроизводства.

– Какого еще делопроизводства? – не понял студент.

– Мы говорим об отделе, где хранятся данные о студентах, – пояснил Карелла.

– Каких студентах? Вы про отдел зачислений?

– Мы про бывших студентов.

– Выпускников, что ли?

– Ну-у-у… – Карелла замялся. – Мы не уверены, что интересующий нас человек закончил университет.

– Но он был сюда зачислен? Или остался навсегда абитуриентом?

– Не знаем, – ответил Стивен.

– А на каком отделении ваш человек учился? Дневном или вечернем?

– Тоже не знаем.

– А хотя бы факультет знаете?

– Нет, – вздохнул Карелла.

Студент удивленно посмотрел на детектива.

– Простите, но я опаздываю на пару, – наконец сказал молодой человек и пошел прочь.

– Мы явились на урок неподготовленными и заслуженно получили двойку, – прокомментировал Мейер.

– Давай поговорим с проректором, – предложил Стивен.

– Каким проректором? – передразнивая студента, спросил Мейер. – По приему студентов? По учебной работе? По студентам мужского пола? По студентам женского пола? А?

Проректором по приему студентов оказалась милая дама чуть за шестьдесят в накрахмаленной блузке с оборками и воткнутым в волосы карандашом. Звали ее Агнесса Мориарти, и как только детективы сказали, что они из полиции, проректор тут же сострила:

– Холмс и Ватсон наносят визит Мориарти.

– Карелла и Мейер, – с улыбкой поправил ее Стивен.

– Итак, джентльмены, чем могу вам помочь? – спросила дама.

– Нас интересует любая информация о женщине, которая некогда у вас здесь училась.

– И когда она училась? – уточнила Агнесса.

– Мы не знаем, – Мейер развел руками, – полагаем, что до войны.

– Когда именно «до войны»? – изогнула бровь проректор. – Джентльмены, университет был основан в тысяча восемьсот сорок втором году.

– Погибшей женщине был сорок один год, – промолвил Мейер, – таким образом, можно предположить, что…

– Погибшей? – переспросила мисс Мориарти.

– Да, мадам, – кивнул Мейер, – ее убили прошлым вечером.

Мисс Мориарти охнула:

– Тогда, я так понимаю, дело серьезное?

– Совершенно верно, мадам.

– Ну что ж, давайте подумаем, – вздохнула Агнесса. – Ей был сорок один год, а большинство наших студентов поступают в университет в восемнадцать лет. Получается, она поступила к нам двадцать три года назад. Вы знаете, на каком факультете она обучалась?

– Боюсь, что нет. – Мейер развел руками.

– М-м, попробуем факультет гуманитарных наук? – предложила проректор.

– Мисс Мориарти, мы полностью в ваших руках, – промолвил Карелла.

– Что ж, давайте поглядим, удастся ли нам что-нибудь откопать, – кивнула Агнесса.

Они обнаружили, что Бланш Руфь Леттигер действительно в 1941 году поступила на факультет гуманитарных наук университета Рэмси, на кафедру драматического и ораторского искусства. При поступлении она указала в анкете, что ей восемнадцать лет. Там же значился ее домашний адрес. Она приехала из Индианы. Из маленького городишка под названием Джонсборо с населением 1973 человека, располагавшегося неподалеку от Кокомо. После поступления в университет она временно поселилась по адресу Хосли-роуд, дом 1107. Проучилась на кафедре она всего один семестр – меньше пяти месяцев, после чего забрала документы. Поступок девушки остался для всех загадкой – училась она отлично, со средним баллом 3,8, притом что максимальный был 4. Мисс Мориарти не имела ни малейшего представления о дальнейшей судьбе Бланш Леттигер. Она больше не появлялась в университете и не пыталась выйти с Агнессой на связь.

И тут Карелла задал вопрос: а остался ли в университете кто-нибудь, кто может помнить Бланш Леттигер в ее бытность студенткой. Кивнув, мисс Мориарти тут же отвела детективов на кафедру драматического и ораторского искусства к профессору Ричардсону. Профессор оказался сухим стариком с манерами и осанкой актера, специализирующегося на произведениях Шекспира. Голос его звучал раскатисто и зычно. Говорил профессор с таким напором и экспрессией, словно стоял на сцене перед публикой и хотел, чтобы все присутствующие зрители – даже на галерке – не пожалели денег, потраченных на билеты. Карелла ни на секунду не усомнился, что каждое слово Ричардсона было ясно слышно даже в родном восемьдесят седьмом участке на другом конце города.

– Бланш Леттигер? – переспросил он. – Бланш Леттигер?

Грациозным жестом он поднес руку к голове, увенчанной гривой седых волос, и, зажав переносицу между большим и указательным пальцами, смежил веки, погрузившись в воспоминания. Наконец он кивнул, открыл глаза и промолвил:

– Да.

– Значит, вы ее помните? – уточнил Карелла.

– Помню. – Ричардсон повернулся к мисс Мориарти. – Душа моя, вы помните кружок «Парик и башмак»?

– Помню, – ответила Агнесса.

– В таком случае вы непременно должны помнить, как они поставили «Долгий путь домой».

– Боюсь, эту постановку я как-то упустила, – тактично ответила проректор, – на кафедре столько театральных кружков… Они ставят так много спектаклей…